Текучая Вода - [7]

Несмотря на все свое мужество и необузданную гордость, владелец гасиенды был поражен тоном этих слов, сказанных человеком, в храбрости которого он не мог сомневаться. Дрожь охватила его тело, и кровь медленнее потекла в жилах.

В эту минуту он сожалел, что довел до отчаяния бедных людей, требовавших своей доли воздуха и солнца.

Впрочем, гордый испанец сейчас же овладел собой и отвечал офицеру с вызывающей улыбкой:

— Что могут мне сделать эти негодяи? Не я, а они должны бояться встречи со мной! Однако нам нечего здесь дольше оставаться, едем, уже поздно.

Офицер не ответил. Он поклонился, сел на лошадь и приказал своему отряду сделать то же самое.

Группа повернула назад.

У подножия холма она разделилась на две части.

Отряд солдат направился к форту Агуа Верде, а дон Аннибал с женой и мажордомом к гасиенде дель Барио.

Судья и его провожатые, до сих пор не оправившиеся от испуга, предпочли следовать за солдатами, хотя дон Аннибал предлагал им свое гостеприимство.

Путешествие проходило в молчании. Владелец гасиенды был недоволен, хотя и не желал этого обнаруживать. Его план не совсем удался, мщение вышло неполным. Краснокожие, как бы в насмешку над врагами, разрушили свою деревню и лишили их возможности позабавиться лишний раз несчастием бедняков.

Донна Эмилия казалась озабоченной и грустной. Ненависть, питаемая индейцами к мужу, сильно тревожила ее. Она не смела громко выражать свои чувства, но в душе дала волю печальным мыслям. Чутьем любящей женщины она угадывала в будущем немало горя и забот.

Мажордом имел прежний беспечный вид.

Ничто не прерывало однообразия путешествия, и наши герои еще до захода солнца достигли гасиенды дель Барио. Ночь уже окутала долины, а вершины гор еще блестели розовым светом.

Гасиенда дель Барио представляла прочное сооружение из камней, какие любили воздвигать первые завоеватели в знак своей власти.

Дом казался крепостью и стоял на скале, висевшей над бездною. К нему вела тропинка, такая узкая, что двое всадников не могли бы по ней проехать. Эта тропинка извивалась по склонам холма и приводила к главному входу в гасиенду. Здесь находился подъемный мост.

Стены, в десять метров высотой и соответствующей толщины, оканчивались зубцами, которые считались признаком благородства и были очень любимы истинными кастильцами. Владельцев гасиенд не следует смешивать с фермерами. Это крупные помещики, земля которых часто больше целого французского департамента. Во времена испанского владычества они находились на положении феодалов, т. е. имели право суда, жили по своему вкусу и подчинялись непосредственно вице-королю, который, живя в Мексике, не мог за ними следить. Эти землевладельцы сами расценивали свои земли, эксплуатировали копи, разводили стада. Никто не спрашивал у них отчета ни в том, как они увеличивают свои богатства, ни в том, как они обращаются с индейцами, доставшимися им после дележа мексиканского населения между завоевателями.

Кстати, сделаем следующую заметку.

Со времени объявления независимости в Новой Испании по закону рабство там перестало существовать, но фактически оно никогда не прекращалось.

Богатые владельцы, которых филантропический закон об отмене рабства совершенно разорял, вместо того, чтобы кричать и жаловаться по примеру некоторых рабовладельцев Северной Америки, нашли возможность соблюсти и закон, и свою выгоду.

Они собрали рабов и объявили им, что рабство уничтожено и они свободны. Бедняги обрадовались, но ненадолго. До сих пор их, худо ли, хорошо ли, кормили, давали им одежду и лекарство в случае болезни, теперь же ничего этого не оказалось.

Положение обострялось с каждым днем.

Тогда землевладельцы пришли на помощь своим бывшим рабам. Они предложили им работу с оплатой три реала в сутки, на собственном иждивении. — Кроме того, — прибавили они, — чтобы облегчить на первых порах вашу судьбу, мы выдадим вперед все, что вам надо, а потом вычтем стоимость этого из жалованья. Отработав долг, вы сможете нас покинуть, когда пожелаете.

Оказалось, что работники никогда не могли выплатить этих денег, так как постоянно нуждались в пище и одежде. Долг рос, как снежный ком, и вместе с тем пеоны теряли право покинуть своих хозяев, которым они не могли дать другой гарантии в уплате, кроме своей личности.

Они сделались еще более рабами, чем были раньше. В выигрыше оказались только землевладельцы. В самом деле, содержание раба прежде стоило шесть реалов в сутки, а пеон обходился в три реала. При этом они снабжали пеонов пищей и одеждами по произвольной, разумеется, цене.

Вот какую свободу получили рабы в испанских владениях благодаря провозглашению независимости.

Обратимся к нашему рассказу, извинившись за долгое, но небесполезное в смысле понимания современных повествованию нравов отступление.

Протекали дни и недели, а об индейцах было ни слуху ни духу, казалось, они скрылись навсегда. Мало-помалу воспоминание об экспедиции бледнело и, наконец, изгладилось совершенно. Об угрозах Красных Бизонов забыли, сочтя их за хвастовство.

Пришел год, наступила вторая половина 1808 года. Политический горизонт заволокло тучами. Несмотря на старания испанского правительства скрыть от колоний настоящее положение дел в Европе, туда проникли слухи о вступлении французских войск в Испанию. Умы заволновались, в некоторых провинциях сделаны были даже попытки восстаний. Дон Аннибал, находившийся в Леон-Викарио, куда он отвез жену к ее родителям, решил покинуть город и вернуться в гасиенду.