Технология блокчейн. То что движет финансовой революцией сегодня - [128]

Юрисдикционная территория уже сейчас имеет большое значение, когда речь заходит об использовании биткойнов. Некоторые правительства запретили саму криптовалюту или запретили государственным банками использовать ее, как это было сделано в Китае. Брайто говорит: «Это сделано очень по — китайски. Использование биткойна не является незаконным, однако оно может таковым стать в любой момент, и все об этом знают» [500] . В Китае процветает сообщество профессиональных майнеров, и китайские пулы для майнинга играли важную роль в дебатах по поводу усовершенствования протокола биткойна. Что будет с безопасностью блокчейна, если Китай внезапно запретит майнинг тоже? Органы власти в других странах начали трактовать биткойн узко, как, например, налоговая служба США. Она обозначила биткойн как актив, который подлежит налогообложению.

Некоторые правительства запретили саму крипто-валюту или запретили государственным банками использовать ее, как это было сделано в Китае.

Правовые режимы также имеют значение. Юристы-теоретики Де Филиппи и Райт не думают, что современный правовой режим в состоянии регулировать вопросы, которые касаются вопросов умной собственности в масштабах всего мира. Умные контракты и определяют права собственности, и управляют ими. Их код не предполагает каких-то вариантов в отношении передачи прав, код не может произвольно конфисковать права, отобрать их или передать их кому-то другому. Например, если в процессе регистрации земельных участков правительственные чиновники по ошибке передадут часть земли кому-то, кто не является законным владельцем этого участка, то этот человек получит полную власть над ним, а законный владелец ничего не сможет с этим поделать.

Джош Фэрфилд фокусирует свое внимание скорее на процессе: «Общее право никак не влияет на закон технологии; общее право и есть закон технологии. Общее право — это процесс подстраивания человеческих систем под технологические изменения. главное в том, что нам необходимо решить, каким образом мы возьмем старые правила, предназначенные для старых технологий, и адаптируем их быстро и компетентно, так, чтобы мы могли распознать их, когда начнем их использовать. Но при этом они должны быть итеративными, чтобы оставаться всегда на передовом уровне, когда подоспеет новая технология»[501] .

И последнее в этом пункте, но не последнее по содержанию. Не должно быть сюрпризом, что личность имеет значение, или, по крайней мере, имеет значение то, как мы преподносим ее в блокчейне. «У людей очень упрощенное представление о личности, — говорит Андреас Антонопулос. — Я на самом деле в ужасе от последствий цифровой личности, потому что, я думаю, люди будут экономить тут время. Если мы перенесем личность в цифровой мир, где убеждения неизменны, то кончится все тем, что мы создадим нечто, что не отражает социальную составляющую личности, являясь ее ужасающей фашистской копией»[502] .

Объедините точно закодированную версию личности с точно закодированной версией общества, и вы получите сюжет для романов научной фантастики и сценарий к фильмам Арнольда Шварценеггера. Юристы-теоретики Де Филиппи и Райт рисуют перед нами картины «самовыполняемых контрактов, закрытых экосистем или защищенных систем, которыми будет владеть и управлять сложная сеть децентрализованных организаций. Они будут диктовать людям, что делать, а что не делать, при этом будет отсутствовать конституционная защита или какие-то ограничения». Другими словами, описывается машинный тоталитаризм.

Эксперт по искусственному интеллекту Стив Омохандро (Steve Omohundro) подсказал нам для этого название — кривая обучения диктатора (англ. dictator's learning curve), другими словами, как пещерные люди дошли до технологии космической эры. Подумайте обо всех этих лабораториях искусственного интеллекта, в которых работают доктора наук и у которых есть доступ к самым мощным компьютерам. Эти ученые могут разветвить код биткойна или написать умный контракт, который будет контролировать доставку беспилотником посылки. При этом биткойн будет удерживаться до тех пор, пока посылка не прибудет в место назначения. А теперь предположим, что эти ученые выложат эту программу, этот код, в Интернет в свободный доступ, потому что они хотят продвигать свои идеи — поэтому они делятся ими. И получается, что ИГИЛ не нужна лаборатория искусственного интеллекта, ему не нужна команда разработчиков программного обеспечения. Ему просто нужно заменить посылку на взрывчатку. И это и есть кривая обучения диктатора, и она вовсе не крутая. Но не вините во всем код или культуру делиться. Это необязательно то, что мы намеренно делаем с кодом; мы не осознаем, что мы это делаем. Это непредусмотренные последствия того самого «мира без трений».

Сильные сотрудники старой парадигмы узурпируют технологию

Большинство наших страхов о первом поколении Интернета оправдались. Влиятельные корпорации захватили большую часть технологий и используют их в своих частных империях для достижения своих целей. Они отобрали у нас много возможностей и приватизировали большую часть цифрового пространства. Мы пользуемся частными магазинами, чтобы приобрести и иметь возможность использовать новые приложения на наших телефонах, планшетах, а теперь и часах. Поисковики и отделы маркетинга постоянно прерывают наши действия в Интернете рекламой. Крупные компании, которые продвигают транспарентность своих клиентов и процветают за счет нее, печально известны тем, что держат в тайне свои действия, планы, инфраструктуру технологии и информационные активы. Конечно, некоторые компании добровольно опубликовали свою информацию, однако многие лишь отреагировали на разоблачителей и журналистские расследования. Такие разоблачения кажутся каплей в море по сравнению с попытками скрыть операции и замаскировать информацию.