Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет? - [13]
Мы начинаем осознавать, что кое-что лучше оставить недосказанным, или, по крайней мере, незафиксированным.
Я представляю, что у некоторых людей, использующих носимое устройство или имплантировавших его себе, появится некое шестое чувство – способность к компьютерной обработке данных. Люди будут записывать и публиковать почти все, от рождения до смерти, и этот «жизненный контент» можно будет найти и использовать для того, чтобы оценить те или иные потребности и довести эффективность жизни до совершенства.
Это также позволит людям близко познакомиться с теми, кто умер задолго до того, как они родились. К примеру, надгробия смогут предоставить определенную информацию, так что члены семьи, друзья и другие заинтересованные лица получат возможность узнать некоторые детали жизни покойного. Не исключено даже создание алгоритмов, соединяющих «жизненный контент» с данными мозга и генетической информацией для получения голограммы умершего человека, способной отвечать на вопросы.
Конечно, некоторые люди предпочтут отключить записывающие устройства или применять их выборочно. Они будут понимать необходимость границ использования технологий и то, что не все в жизни полезно измерить, доработать или хранить вечно.
Подобные представления, вероятно, будут преданы анафеме в Южной Корее, где приложения типа Between уже позволяют влюбленным записывать все важные моменты в их жизни, а также фиксировать длительность их отношений. Они пока не способны отслеживать, на скольких других людей ежедневно посмотрел ваш партнер, но если окулография (отслеживание направления взгляда) и система распознавания лиц станет обычным делом, нет никаких оснований полагать, что подобная функция не будет добавлена в программу.
В любом случае, я уверен, будут возникать и значимые движения против засилья технологий. Могу представить себе возможные негативные реакции на Большую Технологию, как это произошло с Большим Табаком – крупными табачными компаниями. Перспектива, правда, довольно сомнительная, тем не менее в личной беседе с людьми определенного возраста вы можете с удивлением обнаружить, что многие из них почувствовали бы облегчение, если бы интернет был отключен на выходные или вообще исчез. Скорее всего, нам доведется наблюдать изменение баланса. Где-то будет ограничено число допустимых действий в сети, а где-то, возможно, появится правило не делать записи дома по воскресеньям или на работе по вторникам.
Существуют кафе и церкви, в которых специальные обои или краска позволяют блокировать мобильную связь. Не так давно был случай, когда человек отреагировал на новость о смерти своего друга сообщением «RIP innit» («покойся с миром, не так ли»). Этот человек в ближайшее время может отправиться прямиком в персональный ад, представляющий собой вечность в кафе Starbucks, в котором не ловится сигнал мобильной связи.
Наметилась еще одна тенденция: люди, которые весь день не отрывают взгляд от экранов или общаются с другими удаленно, в свободное от работы время предпочитают физически взаимодействовать с кем-либо или делать что-то своими руками. Я недавно познакомился с бухгалтером, который любил в свободное время делать вручную мушки для рыбной ловли; это было, по его словам, «противоядием от мира компьютерных экранов и цифр». Таких людей привлекает даже возможность наколоть дрова, хотя я подозреваю, что это больше связано с кризисом маскулинности, чем с попыткой осуществить цифровую детоксикацию.
Предположим на мгновение, что мы не сможем решительно все отключить. Как же тогда будет выглядеть гиперподключенный мир через 20 или 30 лет? И конкретнее, как изменится наша личность, если мы никогда не вырвемся из цифровой реальности и не будем иметь возможности уйти в свое личное пространство?
Имеются ранние признаки того, что значительное число людей находят двумерную симуляцию жизни более увлекательной и заманчивой, чем пятимерная реальность, и в то время как продолжительность совместной работы и уровень кооперирования увеличиваются, роста сострадания, самокритичности и терпимости не наблюдается. Почему так происходит?
Одной из причин может быть химия. Отправка и получение сообщений, манипулирование виртуальными мирами и геймификация нашей повседневной жизни могут приводить к взрывным выбросам дофамина – нейромедиатора, вырабатываемого в строго отмеренных дозах нервными клетками мозга, чтобы заставить нас чувствовать приятное волнение, вознаграждение за определенный тип поведения. Онлайн-дружбу напрасно не называют наркотиком цифрового века: даже мельчайшие текстовое сообщение, кокетливое электронное письмо или обновление статуса приводит к получению небольшой дозы наслаждения. Происходит то, что ученые, изучающие поведение животных, называют «оперантным обусловливанием».
Однако есть и хорошие новости. Дэвид Брукс, пишущий для «New York Times», задает вопрос, могут ли технологические преобразования привести к фундаментальным изменениям в определении того, что люди ценят более всего. На сегодняшний день промышленная экономика привела к формированию у людей материалистического мышления, благодаря которому высокий доход и материальное благополучие стали синонимом качества жизни. Но в постиндустриальной экономике, основанной на научных знаниях и инновациях, где предельная стоимость цифровых продуктов и услуг практически нулевая, люди начинают понимать, что они могут значительно улучшить качество своей жизни без увеличения доходов. Это радикальное решение, хотя бы потому, что многие новые виды деятельности, которые обеспечивают качество жизни или счастье, не являются результатом непосредственно хозяйственной деятельности или работы в общепринятом смысле.
Цель этой книги – открыть людям глаза на происходящее прямо сейчас и продемонстрировать несколько вариантов альтернативного будущего ближайших 50 лет. Ее автор, австралийский философ и футуролог, обходится без дешевых сенсаций, конспирологии и сценариев будущих катастроф и революций. Анализируя более 40 главных тенденций, влияющих на изменение политики, науки и техники, рынка финансовых услуг, здравоохранения, СМИ, транспорта, розничной торговли, туристического бизнеса и стиля питания, Уотсон показывает нам увлекательную, а местами – тревожную картину радикального изменения человеческой жизни в ближайшие полвека.Для широкого круга читателей.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.