Технофобия - [37]

Прошло, наверное, меньше минуты, прежде чем с потолка, на маленькой платформе, спустилась тарелка с запеченными картофелинами. И не корыто, а нормальная, круглая, хоть и из незнакомого мне материала, тарелка, снабженная ножом и вилкой, кстати говоря. Запах ударил мне в ноздри, вызывая слюноотделение, а также приступ запоздалого недовольства. Как у человека, бредущего вдоль улицы и обгоняемого почти пустым автобусом.

— Откуда это?! — вскричал я, тыча пальцем в тарелку.

— Оттуда, откуда и питательная биомасса для бойцов, — спокойно ответил Роберт, — синтезировано специальными устройствами…

— Да не в том дело, — от такого ответа мое негодование только возросло, — почему, мать вашу синтетическую, я и прочие бойцы, жрали безвкусную гадость, если синтезировать можно любое блюдо?

— Теоретически, — поправил меня Роберт, — теоретически — можно. Но на практике есть целый ряд нюансов. Например, человек, не пробовавший и даже не видевший ничего кроме пищевой синтетической органики, в принципе не способен вообразить даже… это.

— Картошка, — уточнил я, — это называется печеная картошка. Вы радуйтесь, что я гамбургер не вообразил.

— Радуюсь, хоть и не знаю, что это такое. Понимаете, то, что едят бойцы… вам известна опция «по умолчанию»? Хорошо. Так вот, по умолчанию, для тех, кто неспособен вообразить себе какое-то конкретное блюдо, в синтезирующие устройства заложена эта, специально спроектированная питательная смесь, содержащая оптимальный набор необходимых организму веществ. Если бы не банки данных, к которым мы имеем доступ, и, конечно же, не память выходцев из прошлого, нас бы тоже кормили этой смесью. А теперь, с вашего позволения, Владимир, учитывая, что вы уже сыты…

— Нет, — вырвалось у меня. Я уже говорил, как на меня подействовал запах и вид настоящей еды. Так вот, назло всем диетологам, невзирая на уже вечернее время суток, мне ужасно не хотелось отдавать картошку Роберту.

— Что — нет? — решил уточнить патрон.

— Сам съем, — я пододвинул тарелку к себе, — хотите — сами что-нибудь вообразите.

— Грубовато для новичка, — констатировал Роберт, — но, к вашему счастью, я во-первых терпим, а во-вторых, не злопамятный. Будь на моем месте, скажем, Эдгар, он бы воспринял это как нарушение дисциплины. Или Шимон… вас бы ждало задание вне очереди.

Отвечать ему мне не хотелось. Когда я ем — сами понимаете. Тем более, мастер и себя не обидел, вообразив несколько пирожков.

— Хорошо быть мастером, — бросил я провокационную фразу, покончив с ужином, — кормежка нормальная, информация… другим недоступная.

— Ну, насчет информации скажу, что другим она просто ни к чему, — последовал незамедлительный ответ Роберта, — сами посудите, кому, и, главное, для чего она может быть нужна? Дело бойцов — сражаться, про мутантов и технофобов я вообще молчу, им не до просвещения. Выжить бы.

— А нормальная еда вместо корыта с питательной смесью — она тоже «ни к чему»? Просто, я подумал, что можно данные о каждом блюде тоже занести в банк данных, что бойцам не пришлось самим ничего себе представлять.

— Первая мысль была более правильной, — вальяжно ответствовал мастер, — по большому счету, бойцам кулинарное разнообразие не только без надобности — оно может даже навредить. В некотором смысле. Не понимаете, Владимир? Задачи, которые выполняют боевые кланы — коллективные, в отличие от наших. Знаете, что такое «коллектив», Владимир?

Я кивнул. У меня это слово ассоциировалось с коллегами по работе и двумя, как у триггера, основными состояниями нашего взаимодействия: трудовым, и (что чаще) неформальным. Под последним понималось: перемывание косточек всем, от непосредственного начальства до членов правительства, в ближайшей курилке; попойки по случаю какого-либо государственного или профессионального праздника; кофе или чаепитие по обычным дням. Но что имел в виду Роберт своим вопросом, я так и не понял. А тот продолжал с важным видом:

— Собрать энное количество людей в одном месте и поставить перед ними общую задачу — не значит сделать их коллективом. Даже если они будут жить под одной крышей, это дела не меняет. Коллектив — это когда у людей становится как можно больше общего. Или как можно меньше различий.

Против этого тезиса я не возражал. Вспомнилась школа с ее пестрым составом учащихся. Тут и октябрята-пионеры, и новомодные панки-металлисты, и «ботаники», и шпана-гопота. А еще — дети из «культурной» (в смысле привилегированной) семьи, чада первых бизнесменов («кооператоров»), отпрыски членов какой-нибудь «бригады» (отнюдь не строительной). А рядом — ребята из простых, рабоче-крестьянских семей… Такое сборище (иначе не скажешь) назвать «коллективом» мог лишь наивный кретин с садомазохистскими наклонностями, и общая задача под названием «учеба» действительно дела не меняла.

Зато как грамотно все поставлено на базе! Почему я сразу этого не заметил? Один-единственный фактор различия — количество очков опыта и доступный благодаря этому арсенал. Зато во всем остальном (одежде, питании, условиях проживания, досуге) царит полное однообразие, достигнутое простым и очевидным способом. Устранением принципиальной возможности выбора. Не сомневаюсь, что, если бы помимо пресловутой «камеры удовольствий» на базе имелась какая-нибудь «комната страха», личный состав примерно поровну разделился бы на любителей «комнаты» и любителей «камеры» с неизбежными спорами в плоскости «это лучше» и «это отстой». Не способствует, знаете ли, сплочению. Я уже молчу об очереди в столовку — это конвейер, по определению рассчитанный на единообразие. Если же каждый будет по пять минут мяться перед распределительным аппаратом, не в силах определиться в своих гастрономических предпочтениях… вы представляете реакцию остальных?