Технофобия - [34]

Традиционная идея космической экспансии была вытеснена другой, более осуществимой и менее рискованной. Речь шла о перестройке образа жизни людей, об окончательном разрыве их связи с природой. На смену естественной природной среде обитания должна была прийти искусственная среда или техносфера, а сама цивилизация, призванная сменить индустриальную, была названа синтетической.

Синтезировать теоретически, а теперь, и практически, можно все — пищу, одежду, воздух и воду. Хватило бы энергии, которая по Эйнштейну пропорциональна массе вещества. А уж энергии должно было хватить, ведь ее предполагалось брать из почти неисчерпаемых источников. Солнце, ветер, тепло недр земли, в меньшей степени — ядерные реакции инертных газов. Но главной проблемой, которую должна была решить синтетическая цивилизация, была энтропия. Отходы жизнедеятельности человечества, превратившие планету в помойку, отныне должны были превратиться в сырье для вторичной переработки, а также в дополнительный источник энергии.

Первые жилые единицы или модули искусственной среды были созданы в начале двадцать второго века и представляли собой почти автономные образования, где небольшие группы людей могли жить, практически ни о чем не заботясь. Все операции по жизнеобеспечению были автоматизированы, а конструкция модуля была настолько прочной, что выдерживала прямой удар тяжелой артиллерии. Конечно, локальный гравитационный коллапс мог бы стереть модуль с лица земли, да только использовать подобное супероружие к тому времени уже было слишком затратно.

Да, модули могли стать спасением, светом в конце туннеля для измученного и порядком сократившегося за предыдущий век человечества, но приняты были неоднозначно. По мнению значительной его части, именно научно-технический прогресс стал причиной всех мировых проблем, а искусственная среда — лишь очередное опасное изобретение, которое, решая одни проблемы, порождает другие. В противовес прогрессу эти люди выступали за «гармоничное сосуществование с природой», по образу жизни тяготея к доиндустриальному, а в отдельных случаях, и первобытному этапу развития. Причем, как ни странно, среди противников технического прогресса встречались не только представители отсталых народов, но и потомки создателей и адептов индустриальной цивилизации. Оказалось, что новый уклад жизни подходит лишь тем людям, кто, во-первых не представляет себе жизни без облегчающей эту самую жизнь техники, а во-вторых, достаточно образован, чтобы не идеализировать «старые добрые времена» с такими их прелестями, как ручной труд, печное отопление и дощатые сортиры. Другими словами, искусственная среда могла быть привлекательной только и исключительно для представителей «белых воротничков» (и то не для всех), а также части элиты.

Некогда единый вид хомо сапиенс разделился на две линии — синтетическую и натуралистическую. Представителей последней называют «технофобами», от двух слов, «техника» и «фобия» (боязнь). Несмотря на взаимную неприязнь этих двух линий, нельзя не признать: без модулей, переработавших промышленные отходы и практически очистивших планету, жизнь «в гармонии с природой» была бы невозможна. За неимением вышеуказанной природы.

Другая точка пересечения этих двух линий — отказ от порожденных прежней цивилизацией общественных отношений. Разделению труда и товарно-денежным отношениям больше не было места. В искусственной среде все материальное производство осуществляется автоматически, без участия человека. В общинах же технофобов каждый индивид обслуживает себя сам, питается тем, что вырастил на земле и живет в доме, построенном своими руками. Взаимопомощь не исключается, но она ограничена преимущественно рамками общины.

Следом за товарно-денежными отношениями ушли понятия государства и права. В немалой степени этому поспособствовали потрясения двадцать первого века, ответственность за которые не без оснований была возложена на власть предержащих. Самодостаточность и немногочисленность населения каждой общины, хоть технофобов, хоть синтетиков, позволяла упорядочить жизнь в ней благодаря одним лишь неписаным правилам, в частности простой истине: «где живу — не гажу, где гажу — не живу». Условие стабильности (внешнее напряжение превышает внутреннее) привело к тенденции взаимной обособленности общин и оставило в прошлом еще одно достижение цивилизации. Города оказались брошенными за ненадобностью, превращались в руины, и, отчасти, заселялись представителями расы суперсолдат, которая была выведена в двадцать первом веке одной из сверхдержав, а ныне предоставлена сама себе.

В целом же разделение человечества благотворно сказалось и на самом человечестве (поскольку сняло большинство социальных проблем), и на планете в целом. Техногенная нагрузка на природную среду снизилась до минимума, следом начала сокращаться и популяционная нагрузка. Среди технофобов это, последнее, было обусловлено тяжелым трудом, недоступностью медицинской помощи, а также несоблюдением норм гигиены. К тому же собранного урожая не всем и не всегда хватало, чтобы прокормиться. Смертность возросла примерно на порядок, между общинами вспыхнула серия конфликтов, правда, кратковременных. В полном соответствии с законом естественного отбора, выжило наиболее приспособленное меньшинство. Те, кому хватало сил и трудолюбия произвести достаточно пищи и отбиться от посягательств менее успешных соседей.