Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн - [15]

.

3. Галактика Нового курса

Время Рузвельта – началоистории #2, эпохи овладения социальным человеком своей формой общения, то есть совокупностью отношенийсобственности. Содержание этой эпохи – движение от случайно-частных форм общения к всеобщей, общественной идентичности. Но до такой всеобщности сегодня дальше, чем до звезд. Покуда мы в первобытном лесу: отдельные собиратели себя и охотники за сущностью кустарно вяжут предпринимательские цепочки добавленной стоимости из разрозненных связей с ближайшими собственниками недостающих ресурсов.

Причину великого экономического краха Рузвельт осмысливал и описывал в понятиях, марксистское происхождение которых очевидно. Совокупная производственная мощь нации росла, а ее потребительские возможности ограничивались тупым эгоизмом монополий. Страна погрузилась в хаос, в сравнении с которым меркнет 11 сентября. Противоречие между всеобщим характером производительных сил и частностями присвоения торпедировало машину американского чуда изнутри.

То, что совершил Рузвельт и его команда, не было и не могло быть ремонтом, восстановлением. Состоялось воссоздание на новой основе, органичное возобновление национальной жизни, ее духа и тела. Едва ли, впрочем, ими двигало намерение сотворить прецедент социального конструирования на все времена.

4. Рузвельтовская экспроприация экспроприаторов

Конечно, Рузвельт отдавал себе отчет: материалом его конструкторского творчества была ткань отношений собственности. Здесь он открыто выступал как наследник концепции Томаса Джефферсона. Он указывал, что право собственности в современном его виде оформлялось исторически, поэтапно, само его возникновение и дальнейшее становление проходило под фундаментальным влиянием государства. Уже в силу этого государство обязано систематически снижать трансакционные издержки самодвижения частной собственности. Корневая причина этих издержек, по Рузвельту-Джефферсону, в монополизации частной собственности олигархией и ее отчуждении от большинства трудящихся.

Впрочем, люди стремятся не столько состоять в отношениях собственности, сколько свободно пользоваться ее плодами для самореализации. Рузвельт вслед за Джефферсоном ставил права людей на жизнь, свободу и стремление к счастью выше прав свободного распоряжения собственностью.

Двадцатипятилетний Маркс, разбирая фундаментальные основы французской конституции 1773 года, сказал, как выстрелил: "Человек не был освобожден этой конституцией от собственности, – он получил свободу собственности. Он не был освобожден от эгоизма промысла, – он получил свободу промысла". Спустя девяносто лет свобода промысла обратила американский капитализм в руины. На его месте Рузвельт возвел фундамент нового постиндустриального общества.

"Новый курс" стал первым образцом подлинной "экспроприации экспроприаторов", ради обоснования которой и писался «Капитал». Новое государство Рузвельта монополизировало функциюрегулирования капитализации активов страны:

"Конечно, красногвардейцы не врываются в небоскребы на 5-й авеню. Но происходит нечто по существу более драматичное: финансовая элита руками государства медленно, но верно монополизирует и централизует – слой за слоем – высшие формы экономической деятельности. Правда, здесь сделаны только начальные шаги. Капитал – это не вещь, а отношение, самовоспроизводящаяся стоимость. Частичное ограничение возможностей вкладывать и использовать капитал равно его частичному уничтожению: свеча остается в руках собственника, но пламя ему уже не принадлежит. Это есть самая настоящая, по Марксу, экспроприация капиталистов. Только субъект такой экспроприации иной: вместо диктатуры пролетариата – власть финансовой элиты" (автоцитата из "Новых вех" семнадцатилетней давности).

5. Маркс и Рузвельт против вульгарного экономизма

Рузвельт с ироническим презрением относился к тем, кого называл "профессиональными экономистами", к их учениям, абсолютизировавшим неотвратимую объективность социальных законов. Ему гораздо ближе была известная позиция Маркса: "История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека". Человеку на то и даны воля, вера и разум, чтобы познавать механизмы самоотчуждения, производящие на свет фантомы "невидимых рук", и последовательно снимать их, овладевая институциональной энергетикой.

О том же писал идеолог пострузвельтовского менеджмента Друкер в 1955 году:

"Успех в бизнесе, по мнению экономистов, сводился к быстрой адаптации к внешним событиям в экономике, формирующейся под воздействием безличных, объективных сил, которые предприниматель не в состоянии контролировать… Но искусство управления… подразумевает ответственность за попытки сформировать определенную экономическую среду, за планирование, инициирование и проведение необходимых изменений в этой экономической среде, за стремление избавиться от ограничений, налагаемых на свободу действий предпринимателя различными экономическими обстоятельствами… Особая задача менеджмента и заключается как раз в том, чтобы сделать желаемое сначала возможным, а затем и реальным. Менеджер не является простым порождением экономики; менеджер сам субъект и творец".