Техника игры в блинчики - [8]

Но снилось разное. И, обдумав сновидения еще раз — на трезвую голову, так сказать, — Кейт решила: "не стоит зацикливаться", — и выбросила весь этот бред из своей чудной во всех отношениях головы. Красивой, умной, умеющей целоваться, петь под гитару и сквернословить, очаровывать и испепелять взглядом, и много еще на что способной. Выбросила и забыла, совсем. Как отрезало. И не вспомнила до самой Барселоны, куда прибыла четвертого июля, отправив Вильду из Таранто морем в Геную, а оттуда уже — "рукой подать" — поездом до Мюнхена.

Вильда уехала. Ее и уговаривать не пришлось. "Девушка" загорелась вдруг идеей "проявить самостоятельность" и, раз уж так получается, — посмотреть заодно, в смысле по дороге, все эти — или пусть только "некоторые из" — замечательные города и городки северной Италии, с весьма увлекательными для читающей публики названиями: Парма, Верона, Брешия или, скажем, Бергамо…

Уехала… А Кайзерина продолжила свой путь в Испанию. И вечером четвертого обнимала уже, — сгорая от страсти и изнемогая от нежности, — своего "кузена Баста". Потом пришла ночь — жаркая, каталонская, — плывущая огромной ленивой птицей. Ночь бродила в крови хмелем любви, наполняя тела и души желанием, опьяняя, сводя с ума и напоминая двум грешникам в истинно католической стране, что есть настоящий Рай.

— К утренней мессе мы не пойдем, — улыбнулся на ее, весьма поэтическое, описание их "буйства" Себастиан. — Как думаешь, Кисси, обойдутся они без двух еретиков?

Днем — уже пятого — они гуляли по городу вдвоем, а потом и втроем, но и тогда она ни разу не вспомнила о странных снах. Да и с чего бы вдруг? Ей было удивительно хорошо, легко и весело, так зачем углубляться в психоанализ? Смеялись как дети. Степан рассказывал "настоящие" английские анекдоты…

С чего же вы решили, сэр, что ваша жена умерла?

Видите ли, сэр, она и раньше была холодна, но хотя бы не пахла…

"Мило…"

Лошадь рассказывала вам, сэр, что получила степень бакалавра в Оксфордском университете?

Да, сэр.

Не верьте. Она все врет!

"Очень мило…"

— Как, кстати, развивается твой роман с товарищем Рощиным? — неожиданно спросил Баст и посмотрел на Кисси поверх стакана с белым вином. Трезво посмотрел, смягчив серьезность вопроса лишь улыбкой и выбором лексических единиц.

— Развивается… — Кейт пригубила вино. Оно было выше всех похвал, хотя, казалось бы, ей ли, уроженке одного из лучших в мире винодельческих районов, восхищаться чужими достижениями?!

— А именно? — Баст был вполне невозмутим.

— Проклюнулись через месяц и предложили встретиться. Я бросила им горсть вшей и предложила подумать о чем-нибудь другом.

— Ну и? — подался к ней Степан.

— А ничего! — улыбнулась она "рассеянно" и сделала еще глоток. — Куда они денутся после таких откровений? Информация, как мы и договаривались, весьма разнообразная, но о том, кто им ее поставляет и почему, судить трудно. Этакий собирательный образ… — усмехнулась она, "переходя к делу". — Не коммунист, но антифашист… не военный, но кто-то имеющий серьезные источники в военном министерстве… Не женщина, разумеется… Такой ужас им и в голову не придет. С креативностью-то у господ товарищей не так, чтоб очень. Думаю, сейчас, когда вернусь в Австрию, снова предложат встретиться. Уж больно от меня им жирные куски перепадают.

— Тебе что-то не нравится? — прямо спросил Матвеев, вполне оценивший и иронию, и все прочее. С ним-то Кайзерина всех тонкостей своего отношения к Сталину и компании ни разу, кажется, не обсуждала, вот он и насторожился.

— Не многовато ли мы им дали? В смысле даем? — вопросом на вопрос ответила Кейт и бестрепетно встретила "твердый" взгляд Степана.

— Да нет, — покачал головой Баст. — Я думаю, в самый раз. Витя ведь почти то же самое англичанам слил, а мы со Степой через Португалию — американцам. Так что паритет соблюден…

— Ну, разве что…

А вот ночью…

— Сны, — сказал Баст, выслушав ее рассказ. — Сны снятся всем. Нет, нет! — остановил он ее. — Я все правильно понял и говорю именно о таких, особых, снах, как у тебя, — он потянулся к прикроватному столику и взял из раскрытого портсигара сигарету. — Мне снится, Степану — только он никому не рассказывает — Витьке Федорчуку…

— Татьяне тоже, — припомнила Кейт один случайный разговор.

— Ну, вот видишь! — Баст закурил и снова посмотрел на нее. — Возможно, это что-то значит, а может быть, и нет. Случайность или целенаправленный поиск закономерностей там, где их нет? Игра просвещенного разума… Мы ведь знаем, что происходит и что может из-за этого случиться с каждым из нас и со всеми вместе.

— Тебе налить? — спросил он, вставая с кровати.

— Налей.

У Баста была фигура настоящего спортсмена. Широкие плечи, мускулистая спина, крепкий — "мужской" — зад и длинные с выраженными структурами мышц ноги. Германский бог… Но он, и в самом деле, мог бы представлять лицо хоть третьего рейха, хоть седой германской старины. Die blonde Bestie — белокурая бестия…

— Я в мистику не верю, — сказал он, не оборачиваясь, но ей показалось, что Баст улыбается. Не ей. Сейчас не ей, но улыбается.

Стоит у стола, пуская через плечо сигаретный дым, разливает по бокалам каталонскую каву, улыбается и говорит: