Техника игры в блинчики - [119]
Разумеется, как и всегда в такого рода делах, здесь правда и вымысел переплелись настолько тесно, что даже авторам "шедевра" трудно разобраться, где заканчивается "реальность" и начинается "искусство". Вполне возможно, что инициатор "провокации" и сам уже поверил в свою невиновность. Дело в том, что теперь, по прошествии нескольких месяцев, Шаунбург уже нисколько не сомневался, что "провокация" имела место быть, и что авторами ее являлись Гейдрих и Гиммлер. Во всяком случае, все факты, которыми располагал Олег, указывали на них, да и мотивы руководства службы безопасности были вполне прозрачны. Когда год назад фон Шаунбург принес Гейдриху кончик ниточки, протянувшейся сквозь страны и границы в столицу "этой ужасной большевистской России", то и тогда у него уже были серьезные опасения, что на каком-то этапе шеф "зипо" захочет разыграть попавшие ему в руки козыри. В конце концов, в той истории, которую знал Олег из мемуаров Шелленберга, передача компромата на Тухачевского и других видных деятелей РККА, если и не предопределила их гибель — Ицкович не был настолько наивен, чтобы поверить, будто командармов угробила одна лишь провокация гестапо, — то уж, во всяком случае, добавила масла в огонь. Так уже произошло один раз, так почему бы не случиться снова? И опасения, как выяснилось, были не напрасны. Однако, как говорится, praemonitus, praemunitus, предупрежден — значит вооружен. Латиняне, как всегда, оказались правы.
В декабре тридцать шестого Ольга "слила" товарищу Рощину информацию о контактах высшего руководства РККА с "неопределенными властными кругами Германии". Фактов в этом "сообщении" было мало, но это был уже не первый случай, когда таинственный, но весьма ценный источник "Паладин" не мог сообщить внешней разведке НКВД, ничего кроме самых общих сведений относительно того или иного вопроса. Из этого факта, в частности, — в НКВД, похоже, сделали вывод, что "Паладин" действительно серьезный человек, а еще вернее — группа лиц. Во всяком случае, "слив был засчитан" и оценен по достоинству, поскольку вскоре фон Шаунбург получил через Татьяну предупреждение из Москвы о том, что где-то — на германской стороне канала — произошла утечка весьма конфиденциальной информации. А уже в марте тридцать седьмого, после двух дополнительных сообщений "Паладина" и аккуратного "наброса" в английской прессе (не без Степиной помощи, но так, что сам он был как бы ни при чем), советская сторона выразила возмущение попыткой использовать "линию доверительной связи" для дискредитации высшего руководства РККА.
Разумеется, Гейдрих был взбешен. Естественно, он заподозрил в "утечке" Канариса и даже смог найти "в тесных рядах" гнусного предателя, которому довольно быстро и, разумеется, беспощадно отвернули голову. Однако его собственная "провокация", которую готовил, в тайне от Шаунбурга, "дружище" Шелленберг, провисла и вскоре перестала быть актуальной. Теперь о ней следовало как можно скорее забыть, и, извинившись перед контрагентами, открыть новую страницу отношений.
Все это походило на сон. Иногда странный, порой счастливый…
"Сон, — произнесла она мысленно. — Сновидение, роман, чужая жизнь…"
Дёблин, Музиль, Стефан Цвейг или Томас Манн… Вильда отметила краем сознания, что не назвала ни одного истинно немецкого писателя, все — или иммигранты, или австрийцы, но задерживаться на этом не стала, увлеченная совсем другой мыслью. Ей по-настоящему нравился тот вычурный "сон", в который так неожиданно превратилась ее унылая прежде жизнь. Впрочем, "унылая", "бесцветная", "никакая" — это все определения, которые тогда ей и в голову не приходили. Даже ее сожаления, и те в ту пору были настолько слабыми, что едва затрагивали "холодное" — так она сама полагала, — "осеннее" сердце. А потом появилась Кайзерина, и с ней пришел "сон". Все начало стремительно меняться, да так быстро, так по-волшебному мгновенно, — словно в одной из сказок Гауфа, — дух захватывало, не оставляя времени ни на что, тем более, на рационализацию впечатлений… Да и о чем бы ей стоило размышлять? Об оставленной в прошлом бессмыслице ее во всех смыслах правильного существования или о "неправильной" любви втроем? Но, первое не вызывало у Вильды даже минутного сожаления, тем более, не было у нее желания анализировать "канувшее в Лету". А второе перестало вдруг казаться неестественным или ненормальным, притом, что они с Бастом и Кейт вряд ли были первыми и уж точно не станут последними, кого накрыло волной любовного безумия.
"Безумие!" — сказала она про себя, представляя Rheinfall в Шафхаузене, в сумерках, в преддверие наступающей грозы и в грозном очаровании рева низвергающейся со скал воды и вагнеровского "Полета Валькирий".
"Безумие, страсть, амок…"
Такое уже случалось и под этими небесами, и под иными. Случалось, было, есть, будет… Но, не в этом дело. Суть в том, что сама Вильда перестала относиться к произошедшему с ней как к чему-то невероятному. И уж точно не считала все это зазорным. Вот это обстоятельство было без сомнения самым странным даже на фоне всех прочих изысков их коллективной "патологической" психологии. Впрочем, если уж речь зашла об изменениях…
И вновь наши современники, попавшие в прошлое. На этот раз в Западную Европу 1 января 1936 года. Три старых (во всех смыслах) друга. Русский, украинец и еврей, почти как в анекдоте. Они оказались в чужих телах. Перед ними непростой выбор: просто выжить где-нибудь в Латинской Америке или попытаться предотвратить грядущее кровавое безумие… Или изменить хоть что-то… Много ли смогут сотрудник МИ-6, офицер СД и агент ИНО НКВД? Этого не знают даже они сами. Самое главное – начать. Так, как подсказывает совесть. Так, как велит память.
И вновь наши современники, попавшие в прошлое. На этот раз в Западную Европу 1 января 1936 года. Три старых (во всех смыслах) друга. Русский, украинец и еврей, почти как в анекдоте. Они оказались в чужих телах. Перед ними непростой выбор: просто выжить где-нибудь в Латинской Америке или попытаться предотвратить грядущее кровавое безумие… Или изменить хоть что-то… Много ли смогут сотрудник МИ-6, офицер СД и агент ИНО НКВД? Этого не знают даже они сами. Самое главное — начать. Так, как подсказывает совесть Так, как велит память.
Космическая фантастика. Приключение, о первом полете человека на другую планету. Автор, отправляет читателя, совместно с пятерыми астронавтами Аэрокосмического агентства совершить этот опасный полет за 55 миллионов километров от земли, на Марс. Вместе с ними совершить героические поступки, осуществить первые шаги по планете, изучить её и сделать из этого всего выводы, почувствовать то, что переживут астронавты. Решить вместе с ними, выполнить миссию или спасти собственные жизни.
Real Life RPG + Попаданство. ЧЕРНОВИК! ПЕРВАЯ КНИГА АВТОРА! Я предупредил, потом не жалуйтесь! Надеюсь, следующие будут лучше. Книга написана и выложена на 100 %. Идет вычитка и правка ляпов. Буду благодарен за конструктивные предложения и сообщения об ошибках.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
«Взяла Красная шапочка корзинку пирожков и понесла ее … бла-бла-бла» — в корне неверная история. Я типа Красная Шапочка, только вот не ношу я шапок, тем более красных. Предпочитаю туфельки или сапоги ярко-красного, почти алого цвета. И нет у меня бабушки. А в тот лес я хожу совсем по другой причине. Я — Страж Леса, охраняющий секрет, таящий в себе проклятие и обреченных оборотней, утративших человеческий облик.
Разорвав политическую помолвку, король Вайнор бежит из враждебного государства. Верные слуги и телохранительница делают все, чтобы доставить сюзерена на родную землю. Но что ожидает его на родине? Готов ли сам король к ненависти и предательству тех, кому доверял? Где найдет союзников и что поймет в нелегкой борьбе с самим собой? А главное – сможет ли уберечь женщину, ставшую для него всем?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.