Техника игры в блинчики - [106]

Телефоны в этих местах все еще оставались редкостью, да и по военному времени работали не так чтобы уверенно. Но в "Маковом лугу" был старенький "Эрикссон", и последние два дня связь не прерывалась.

— Кто из вас сеньор Риклер? — спросил хозяин таверны, покричав немного в трубку телефона.

— Я Риклер, — сказал светловолосый мужчина, вставая из-за стола.

— Вам тут из штаба фронта…

— Спасибо, — мужчина подошел к стойке и взял протянутую хозяином трубку. Теперь стало видно, что он в военной форме, а на поясе — кобура с револьвером.

— Да, — ответил он в трубку по-испански. — Риклер на проводе.

— Нет, — произнёс он через какое-то время, выслушав собеседника. — Никаких проблем.

— Кортеж выехал в пять тридцать утра, — сказал он тихо, вернувшись за столик. — К обеду будут здесь.

Сейчас он говорил по-немецки, но чувствовалось, что этот язык — как, впрочем, и испанский — ему не родной.

— Тогда, еще по кружке? — предложил черноволосый. — Ты заказывай, а я выйду, "свистну" ребятам.

— Давай, — согласился Янек Блум и поманил рукой хозяина таверны. — Еще два пива, дон Лазаро, — сказал он, переходя на испанский. — И, может быть, у вас есть кровяная колбаса?

— Обжора, — фыркнул Курт Хениг, вставая из-за стола, и пошел на улицу.

5. Алексей Николаевич Володин, он же Федор Кравцов он же Тео, он же дон Теодоро или полковник Теодоро, полевой госпиталь республиканской армии в Эль-Эспинар, Испанская республика, процедурный кабинет, 21 января 1937 года 10.20 утра.

— Разрешите, товарищ военврач 2-го ранга? — спросил Вересов, заглядывая в кабинет.

— Проходите, товарищ… — Кравцов покачал головой и едва заметно усмехнулся, — техник-интендант 2-го ранга.

Вересов вошел в процедурную и плотно закрыл за собой дверь.

Кравцов сидел за столом и что-то записывал в раскрытый блокнот. Он был одет в армейскую форму, с двумя шпалами и медицинскими эмблемами в петлицах, поверх накинул белый врачебный халат.

— Нравлюсь? — улыбнулся он Вересову и закрыл блокнот.

— Вы не девушка, — улыбнулся в ответ лейтенант, — зачем вам нравиться?

Он тоже был в чужой форме и с чужими знаками различия, но при их службе к маскараду привыкаешь быстро.

— Можно? — Вересов обвел глазами комнату.

— Нужно, — кивнул Кравцов. — Садись. Кури. Рассказывай.

В процедурной стояла обычная мебель, оставшаяся от прежних хозяев, но догадаться в каком качестве использовали эту комнату при "графах с маркизами" не представлялось возможным.

— Спасибо, Алексей Николаевич, — имя-отчество Кравцова старший лейтенант выделил особой интонацией, но сам "виновник торжества" даже бровью не повел.

Вересов достал пачку папирос, вытащил одну, обстучал и неторопливо закурил.

— Группу "Интеллигента" выявили, — сказал он, выдохнув облачко сизоватого дыма и присаживаясь к столу.

— Уверен, что это именно он? Не ошибаешься? — Кравцов тоже достал портсигар, но закуривать не спешил.

— Не уверен, но похожи… Хотя, черт их знает! — Вересов заметно нервничал, и Кравцов прекрасно понимал, почему. Операция входила в завершающую фазу, и все — буквально все — легло теперь грузом невероятной ответственности на плечи старшего лейтенанта Государственной Безопасности.

— Сколько их? — спросил Кравцов.

— Семеро, — ответил Вересов, — или восемь. Двоих мы опознали. Матео Стоцци… исключен из ИКП вместе с Бордигой. В одна тысяча девятьсот двадцать девятом закончил специальные курсы при Разведупре штаба Красной Армии. Следы теряются в начале тридцатых. Есть мнение, что работал в Мексике и Аргентине.

— Серьезная птица… — Кравцов открыл портсигар, но чисто машинально. — А я все думал, что за спец у них такой завелся? Знаешь, Иван Константинович, я ведь его помню. Встречались году в двадцать восьмом или девятом… Колоритный псих, вот и запомнился. Кто второй?

— Ференц Йокаи из Будапешта. Троцкист. Засветился в Париже в окружении Седова…

— Они уже получили сообщение?

— Получили, — кивнул Вересов. — Я хотел спросить… а что же товарищ Якир?

— Спросил, — Кравцов достал сигарету, закурил. — Командарма предупредят. Сюда он не приедет, но выяснится это в самый последний момент. И группу следует кончать никак не раньше начала концерта. Это ты понимаешь?

— Понимаю.

— Тогда повторим, — предложил Кравцов. — Допустим, концерт начинается в два часа дня…

— Примерно без четверти двенадцать они получат отмашку из Штаба фронта и начнут выдвигаться к развилке. Другого места мы им, в принципе, не оставили, но на всякий случай, у меня приготовлен запасной "кортеж". Вблизи, конечно, не прокатит, но издали вполне. А нам всего-то и надо, — занять их на пару минут делом.

— Кто у тебя в поле? — "товарищ военврач", мысленно одобрительно кивал, но внешне оставался бесстрастно-холодным, чтобы не распускать молодого сотрудника.

— Ломов и Шварц.

— А в "кортеже" кто?

— Гера Овсиенко.

— Тогда, порядок, — согласился Кравцов, но и он чувствовал такой уровень напряжения, что впору пару из ушей повалить от сварившихся "вкрутую" мозгов. — Дальше, пожалуйста.

— Кончаем их "в поле"… — лейтенанту все эти репетиции уже смертельно надоели, но он стоически продолжал повторять "домашние заготовки".

— Работаем максимально тихо, но, с другой стороны, расстояние почти километр по прямой, и на пути холм, поросший деревьями… Должно хватить. Вчера проверяли. В госпитале выстрелы не слышны, но на всякий случай у нас есть два "испанских" патруля. Они любят пострелять, это все знают. Скажут, поймали террористов. Одного доставляем сюда, если удастся — двоих. Но и остальных потом к делу подошьем. Главное, чтобы здесь — на концерте — паника началась, но это, я уверен, в наших силах. Среди зрителей будет сидеть несколько наших людей, они же потом и свидетелями будут. Двое — испанцы, один — поляк. С нами никак не ассоциируются, с коммунистами тоже. Поляк вообще анархист. Испанцы из профсоюзов. Они подтвердят, что стрелял… Ну, кто там будет поцелее, того и стрелком назначим.