«Тебя, как первую любовь» (Книга о Пушкине - личность, мировоззрение, окружение) - [16]
роза - дитя зари:
Где наша роза,
Друзья мои?
Увяла роза,
Дитя зари.
Не говори:
Так вянет младость!
Не говори:
Вот жизни радость!
Цветку скажи:
Прости, жалею!
И на лилею
Нам укажи.
Кошанский, сам писавший стихи в старомодном, классическом стиле, не принимал "ветреной", "легковесной" поэзии юного Пушкина и выговаривал ему за отступления от канонов стихосложения, за то, что пишет поэт "не по правилам". Пушкин прозвал Кошанского "Аристархом" - по имени сурового древнегреческого критика - и посвятил ему довольно дерзкое послание:
Помилуй, трезвый Аристарх,
Моих бахических посланий,
Не осуждай моих мечтаний
И чувства в ветреных стихах...
Помилуй, сжалься надо мной
Не нужны мне, поверь, уроки
Твоей учености сухой.
Я знаю сам свои пороки.
Конечно, беден гений мой...
И в заключение:
А ты, мой скучный проповедник,
Умерь ученый вкуса гнев!
Поди кричи, брани другого
И брось ленивца молодого,
Об нем тихонько пожалев.
Во время длительной болезни Кошанского его замещал в течение 1814 года тридцатилетний адъюнкт-профессор философии Педагогического института Александр Иванович Галич (Говоров). Он учился за границей, был приверженцем философии Шеллинга, всю жизнь работал над капитальным трудом "Философия истории человечества". Этот добрейший и умнейший человек вел себя с воспитанниками как равный и скоро сделался всеобщим любимцем.
Уроки его проходили непринужденно, в веселых беседах и так, что воспитанники "даже не оставались на своих местах, а окружали толпой кафедру снисходительного лектора" (Я. К. Грот)12. Вечерами лицеисты запросто приходили к Галичу домой, где профессор предводительствовал за веселым застольем и соревновался с лицеистами в остротах, эпиграммах, розыгрышах. Конечно, Галич в глазах Пушкина являл собой прямой контраст с Кошанским, этим "угрюмым рифмотвором", ретивым творцом "холодных од". Галич - "верный друг бокала и жирных утренних пиров", "мудрец любезный".
Нет, добрый Галич мой!
Поклону ты не сроден.
Друг мудрости прямой
Правдив и благороден...
Своими знаниями Галич делился с лицеистами щедро, но незаметно.
Он имел обыкновение, прервав веселую беседу, говаривать, взяв в руки томик классики: "Теперь потреплем старика".
Пушкин вспоминал в "Евгении Онегине" о своем любимом профессоре, Чья благосклонная рука Потреплет лавры старика!
Галич одним из первых оценил талант юного Пушкина и, по собственным словам поэта, одобрял его на поэтическом поприще. Именно "добрый Галич" "заставил" Пушкина написать для экзамена 1815 года "Воспоминания в Царском Селе".
Положительным было и влияние на лицеистов адъюнкт-профессора исторических наук Ивана Кузьмича Кайданова. В 1811 году ему двадцать девять лет. Он, в частности, познакомил лицеистов с экономической жизнью России. Пущин рассказывал, что однажды Кайданов отечески оттрепал Пушкина за уши, прослушав его фривольные стихи.
Одного возраста с Кайдановым и преподаватель физико-математических наук Яков Иванович Карцев. Это человек насмешливый, острый, язвительный. Математика мало интересовала лицеистов, что поначалу бесило Карцева. Но вскоре он смирился с этим и развлекал воспитанников злыми анекдотами про обитателей Царского Села, включая и царствующих особ.
Лицеисты помирали со смеху, слушая его "вовсе не математические россказни" (М. Корф).
Однажды Карцев вызвал к доске Пушкина, который математики не любил и на занятиях тайком писал стихи. "Пушкин долго переминался с ноги на ногу", силясь решить заданную алгебраическую задачу, "молча писал какие-то формулы. Карцев спросил его наконец:
- Что же вышло? Чему равняется икс?
Пушкин, улыбаясь, ответил:
- Нулю!
- Хорошо! У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи"12.
Как видим, группа молодых, прекрасно образованных профессоров определяла духовный климат в Лицее. Лицею повезло и на директоров.
И В. Ф. Малиновский и сменивший его через некоторое время Е. А. Энгельгардт - оба добряки и "либералы" - стремились оградить лицеистов от муштры, казенщины в воспитании и обучении, мужественно отстаивали принципы "лицейской республики".
Были в Лицее, однако, и фигуры совсем иного рода: шпионы, наушники, иезуиты, агенты тайной полиции, ханжи и изуверы. Жить в царской России и быть свободным от нее оказывалось невозможным. Все отрицательные качества этих фигур наиболее ярко сочетались в Мартыне Пилецком - надзирателе по учебной и нравственной части.
Пилецкий "со своей длинною и высохшею фигурою, с горящим всеми огнями фанатизма глазом, с кошачьими походкою и приемами, наконец, с жестоко-хладнокровною и ироническою, прикрытою видом отцовской нежности строгостью, долго жил в нашей памяти, как бы какое-нибудь привидение из другого мира" (М. Корф)11.
Он неожиданно появлялся за спиной воспитанников, как только разговор принимал нежелательное направление, и записывал все слышанное в книжицу, с которой не расставался. Любил Пилецкий вести с провинившимися долгие наставительные беседы, взывая к откровенности, к признаниям, к раскаянию. "С достаточным образованием, с большим даром слова и убеждения, он был святошею, мистиком и иллюминатом, который от всех чувств обыкновенной человеческой природы, даже от врожденной любви к родителям, старался обратить нас исключительно - к Богу, и если бы мы долее оставались в его руках, непременно сделал бы из нас иезуитов, или то, что немцы называют Kopfhanger" [Kopfhanger - нытик, брюзга. - Г. В.] (М. Корф)11.
Книга о ранней античной философии, о ее роли в исторических судьбах научного познания, о нетленном значении многих идей, высказанных древнегреческими мыслителями.Это попытка взглянуть на античность глазами современной науки, понять и оценить ее место в сокровищнице современных научных знаний. Книга обращена прежде всего к молодежи. Поэтому немалое место в ней отводится разговору о воспитании философской культуры мышления.
Карен Визнер, опытный автор, в арсенале которой более 120 опубликованных работ, предлагает действенную методику по написанию ярких, запоминающихся и глубоких художественных произведений, будь то короткий рассказ, повесть или роман. Вы научитесь создавать захватывающие сюжеты, детально проработанные сцены и образы героев в реалистичной обстановке. Разборы примеров из классической литературы, сводные таблицы и другие рабочие материалы, а также различные практические упражнения помогут вам освоить и улучшить навыки литературного мастерства.Книга будет интересна как начинающим, так и состоявшимся писателям, а также всем любителям художественной литературы.На русском языке издается впервые.
Данное исследование частично выполняет задачу восстановления баланса между значимостью творчества Стругацких для современной российской культуры и недополучением им литературоведческого внимания. Оно, впрочем, не предлагает общего анализа места произведений Стругацких в интернациональной научной фантастике. Это исследование скорее рассматривает творчество Стругацких в контексте их собственного литературного и культурного окружения.
Проблема фальсификации истории России XX в. многогранна, и к ней, по убеждению инициаторов и авторов сборника, самое непосредственное отношение имеет известная книга А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В сборнике представлены статьи и материалы, убедительно доказывающие, что «главная» книга Солженицына, признанная «самым влиятельным текстом» своего времени, на самом деле содержит огромное количество грубейших концептуальных и фактологических натяжек, способствовавших созданию крайне негативного образа нашей страны.
Особая творческая атмосфера – та черта, без которой невозможно представить удивительный город Одессу. Этот город оставляет свой неповторимый отпечаток и на тех, кто тут родился, и на тех, кто провёл здесь лишь пару месяцев, а оставил след на столетия. Одесского обаяния хватит на преодоление любых исторических превратностей. Перед вами, дорогой читатель, книга, рассказывающая удивительную историю о талантливых людях, попавших под влияние Одессы – этой «Жемчужины-у-Моря». Среди этих счастливчиков Пушкин и Гоголь, Бунин и Бабель, Корней Чуковский – разные и невероятно талантливые писатели дышали морским воздухом, любили, творили.
«Во втором послевоенном времени я познакомился с молодой женщиной◦– Ольгой Всеволодовной Ивинской… Она и есть Лара из моего произведения, которое я именно в то время начал писать… Она◦– олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. По ней незаметно, что она в жизни перенесла… Она посвящена в мою духовную жизнь и во все мои писательские дела…»Из переписки Б. Пастернака, 1958««Облагораживающая беззаботность, женская опрометчивость, легкость»,»◦– так писал Пастернак о своей любимой героине романа «Доктор Живаго».
В книге впервые собран представительный корпус работ А. К. Жолковского и покойного Ю. К. Щеглова (1937–2009) по поэтике выразительности (модель «Тема – Приемы выразительности – Текст»), созданных в эпоху «бури и натиска» структурализма и нисколько не потерявших методологической ценности и аналитической увлекательности. В первой части сборника принципы и достижения поэтики выразительности демонстрируются на примере филигранного анализа инвариантной структуры хрестоматийных детских рассказов Л. Толстого («Акула», «Прыжок», «Котенок», «Девочка и грибы» и др.), обнаруживающих знаменательное сходство со «взрослыми» сочинениями писателя.