Тебе почти повезло - [20]

Он вышел во двор ближайшего дома и сел на скамейку. Только теперь он понял, что повредил ногу. То ли вывих, то ли перелом. Надо бы вызвать такси, но было страшно, что на его хромоту обратит внимание шофер и запомнит его лицо.

Спустя час, Влад добрался до остановки, что была на параллельной улице, и сел в первый подошедший автобус. Доехав почти до конечной остановки, он пересел в машину частника. И только там, когда он полез во внутренний карман пальто, чтобы рассчитаться с водителем, его словно током ударило: исчез шарф! От страха он никак не мог вспомнить, надевал ли он его вообще.

Едва перешагнув порог квартиры, он тут же принялся за поиски шарфа. Увы, аксессуар исчез бесследно. Осталась надежда, что он потерял его где-то на улице. В конце концов, решил он, шарф не стакан и отпечатков пальцев на нем не могло быть. Остаток вечера Влад провел в кровати, примотав пакет со льдом к ноге. Перелома не было, как он понял, и это, пожалуй, был единственный приятный момент за весь день. Несколько раз он перечитал скомканный лист с обвинениями в свой адрес. Что произошло там, в квартире режиссера, он не мог предположить, даже подключив весь арсенал своей профессиональной фантазии. Да уж, правду говорят, что жизнь намного причудливее самой сказочной придуманной истории.

Были моменты, когда он порывался сжечь злополучный лист, но потом вновь и вновь перечитывал его, словно заучивая текст наизусть. Кто мог написать подобную дрянь? В его голове не возникало ни одного мало-мальски складного объяснения. Почему это он вдруг виноват в смерти Павлова, и про какую ненависть там толковали? Влад относился к Павлову, как к коллеге, который имел возможность воплощать его замыслы на экране. На него можно было злиться, с ним не обязательно было соглашаться в чем-то, но ненавидеть…. Нет, это уж слишком! Гораздо проще поменять партнера в общем деле. И как раз этого Владу меньше всего хотелось.

Когда раздался звонок мобильника, у Влада едва не выскочило сердце. Нервы были на пределе.

— Влад, это я, — раздался голос Насти. Владу показалось, что произнесла она эти слова как-то слишком сухо и холодно.

— Привет. Как дела? — осторожно спросил он.

— Я по поводу Волошина.

Влад невольно приподнялся на постели.

— Павла отравили в бассейне. Предположительно, конечно. Просто совпадает по времени с ухудшением его самочувствия. Пока это единственная версия, доступная нам. Остальные детали известны узкому кругу прокурорских. Дело серьезное… Але, ты слышишь меня?

Влад прокашлялся.

— Да, конечно же, слышу.

— А ты себя нормально чувствуешь?

— В общем, да. А почему ты спрашиваешь?

— Странный голос у тебя. Отстраненный.

— Обычный. Я размышляю…

— О чем, Влад?

— О многом. Ты позвонила, чтобы про Павла мне рассказать?

— Ну, да.

— Спасибо. Я и сам догадывался, что дело серьезное.

— Еще я звоню, чтобы ты был осторожен.

— Это ты к чему? Я-то кому нужен, чтобы травить меня.

— Откуда нам знать, кто кому нужен. У Павла тоже вроде врагов не было.

— У Павла бизнес. Пусть без особого размаха, но все же дело, которому могли завидовать, и к тому же у него были конкуренты. А что я? Волк-одиночка. Сам пишу, сам предлагаю. Хотят берут, не хотят — не берут. С меня нельзя отщипнуть кусок способностей, и я не участвую в соревнованиях на звание «лучший сценарист года».

— Влад, не зацикливайся на своей профессиональной стороне. Человек сам по себе бывает ненавистен другому человеку, даже не подозревая об этом.

Рассуждения Насти вызвали раздражение у Влада, потому что неожиданно она озвучила мысли того, кто написал ему послание.

— Я понял. В бассейн не планирую ходить, в магазинах покупаю все сам, в ресторанах перестану питаться в целях экономии.

— Влад, извини, похоже, я тебе помешала. Больше не буду беспокоить.

— В каком смысле? — живо поинтересовался он. — Ты решила не возвращаться ко мне?

— Ты же знаешь, у меня обстоятельства. Маме уже лучше. Потом поговорим.

— Стесняюсь спросить, а что же у нас случилось с мамой? Ты ни разу не озвучила диагноз.

Последовала продолжительная пауза, после которой Настя неопределенно пояснила:

— Это связано со сложным обследованием, под наркозом. Я потом тебе все объясню.

— Не обязательно. Раз не говоришь, значит, тебе так удобнее.

— Влад…

— Всего доброго, Настя, — он отключил связь. Ему сейчас было не до нее. В конце концов, не спрашивать же ее, с кем она обедала в кафе? Это выглядело бы довольно жалко. О чем еще можно говорить с женщиной, которой ты перестал доверять? И вообще, иногда бывает полезно побыть одному. В последнее время он замечал, что их отношения вошли в фазу «надуманного удобства». Иногда ему казалось, что они с Настей как две реки с разным химическим составом воды, вынужденные течь в одном русле. В какой-то момент неизбежно наступает определенная реакция, и воды рек отравляют друг друга. Откуда в его голове могла возникнуть подобная метафорическая теория, он и сам затруднялся объяснить. Но где-то было подозрение, что все началось совсем-совсем недавно. И первый звоночек прозвучал в день его рождения. Он встретил Лизу, женщину, которая, как дыхание легкого весеннего ветра, вызывала у него едва заметное, но очень приятное, головокружение. Влад не мог не заметить, что она все эти дни незримо присутствовала в его жизни, ежечасно, ежесекундно, не обременяя при этом своим реальным присутствием. Был ли это эгоизм с его стороны или что-то совсем другое, новое и серьезное, в чем он боялся пока еще признаться самому себе — неизвестно.