Театр Сулержицкого: Этика. Эстетика. Режиссура - [66]
Диккенсовская дорога незаметно становится для зрителей четырнадцатого года дорогой блоковских эшелонов, идущих к западу:
Дорогой эшелонов, проходящих через город Александров, мимо дома, где жили сестры Цветаевы с детьми:
«Ох, и поют же солдаты!
Ох, и поют же… О, Господи, Боже ты мой»…
Пушкинская тройка мчалась за бесом, заманивающим в неведомые равнины. Гоголевская тройка летела, три года скакала, не управляемая Селифаном или пьяным Ноздревым.
Толстовский Хозяин блуждал вместе со своим Работником и умирал, согревая своим теплом Работника. Все надеялись выбраться, увидеть огни в метели, довезти барина, хозяина, почту, курьера, который ямщика колотит по шее. Возчик Джон вывозит свой фургон на свет фонаря, на свет лампы в окошке, прямо к крыльцу дома, где чайник передал мелодию сверчку, и оба они перекинули свою веселую песенку длинному лучу от свечи и послали ее за окно, на темную дорогу.
Музыка и голос Джентльмена постепенно замолкают.
Заснеженный, огромный Джон Пирибингль в двери. Шляпа, длиннейший шарф, просторнейший плащ, предок плащ-палатки, сапоги-ботфорты — все усыпано снегом. Жена — малютка Мэри, кажется совсем уж маленькой и легкой, легко подпрыгивает, чтобы обнять мужа. Он ее поднимает ручищами-лапищами; оборки ее белого чепчика трепещут, как крылья первой весенней бабочки; белая косынка на плечах свежа, как рождественский снег.
Под окнами — как в «Дяде Ване» — лошади фыркают, переминаются, звякают бубенцами. Звукорежиссер (должности такой еще не существует), он же актер-студиец Владимир Попов, подбирает звук, не повторяющий чеховский отъезд-прощание. Здесь — приезд, встреча, вроде те же колокола на колокольнях, та же упряжь. Но колокола звонят не как на Иване Великом, упряжь другая, колокольчики — не дары Валдая, Джон — не ямщик, Мэри — не Ямщикова жена. Вероятно, «драгоценный крошка», как именует чета Пирибингль своего первенца, совершенно похож на русского младенца, но нам его не покажут. Им любуются в его плетеной колыбели, похожей на корзину, его тетешкают на руках, передавая сверток няньке Тилли. Она больше других напоминает няньку пензенскую или елецкую: приютская сирота, отданная в услужение. Очень старается услужить, войти в семью. Русский вариант трагичен у Бунина, у Чехова: студийцы читали «Спать хочется». Трехстраничный рассказ про малолетнюю няньку. Измученная бессонницей, она душит крикуна-младенца в люльке и засыпает возле детским, безгрешным сном.
Мария Успенская будет играть Тилли бессменно, потому что заменить ее нельзя. Нескладная, с острыми локтями и нелепой прической, с тощим пучком на затылке. Не оплакивающая свою горькую долю, но восторженно-счастливая. Попала к таким хозяевам! Нянчит такого ангела-малыша! Все время укачивает его, хотя может перевернуть сверток вверх ногами — тогда зал дружно ахает.
Если бы Сушкевич был профессиональным переводчиком, он бы, вероятно, долго мучился с приютским говором Тилли: как сделать, чтобы речь ее была речью деревенской няньки? Вводить просторечия, провинциализмы русского языка? Так часто поступают нынешние переводчики, причем не только на русский с английского, но на английский, на испанский с русского.
«Сверчку», особенно не задумываясь, нашли меру. Тилли называет хозяев, в том числе грудного крошку, в третьем лице: «Как это их мамаши так ловко распознают коробки, когда папаши привозят их домой?» — обращается нянька к ребенку. «И побежали наши мамаши готовить нам постельки».
За этим — собственное сиротство, отсутствие своих папаши и мамаши. А вдруг уроню бесценную крошку? И меня обратно в приют?
Но это не Чехов, это Диккенс святочный, значит все кончится счастливо.
Возчик Джон с женой разбираются в посылках, предназначенных обитателям этого городка. Джон вдруг ахает: «Я совсем забыл про старика…»
Оказывается, он подобрал по дороге человека, тот улегся в тележку и заснул, а Джон про него забыл.
Открывается дверь, морозный пар врывается в комнату. Джон вводит седобородого старика с толстой палкой в руке. Старик стукает палкой об пол, ручка палки раскладывается как деревянный зонтик. Поставишь такую палку, вот тебе стул-табурет (с такой палкой часто ходил Толстой, только та была с острием — удобно втыкать в землю).
Старик усаживается на свою палку-стул, надевает очки, хотя ему был бы нужнее нынешний слуховой аппарат или тогдашняя слуховая труба. Незнакомец весьма глуховат, поэтому Мэри кричит ему, восхваляя своего крошку: «Крошке уже привили оспу, он все понимает! — Подумайте! — Ловит свои ножки!!!»
Тилли скачет вокруг незнакомца с крошкой на руках, демонстрируя крошкину гениальность.
Опять стук, мороз в дверь. Входит еще один старик, словно озябший в сыром подвале или на чердаке. Из тех, о ком говорят — даже борода не растет. Лицо словно покрыто пухом, прямы бесцветные волосы, то ли плащ, то ли какая-то парусиновая хламида на узких плечах. Кобус Михаила Чехова был предан судовладельцам и морю. Калеб из Диккенса — игрушечных дел мастер, преданный игрушечному фабриканту Тэкльтону. Любит он свою слепую дочь и свою работу, а работу дает Тэкльтон; Калеб умеет только делать игрушки, Тэкльтон — их продавать. Игрушечник Михаила Чехова думает только о своей дочери и о своих «Ноевых ковчегах». Издавна популярны в Англии деревянная лодочка или лодка побольше — как бы модели Ноева ковчега, населенные всеми животными, которых, как известно, Ной собрал в ковчеге парами. Калеб делает деревянных быков и коров, ослов и ослиц, кроликов, голубей, слонов, львов, кенгуру — благо Австралия уже открыта. Чехов играет не просто нищего. Играет нищего Художника. Наблюдателя природы, переносящего свои восторженные наблюдения в кукольные работы. Старик осторожно берет из рук возчика горшочек с цветами — для дочери, коробку с кукольными глазами — для работы. И, поклонившись, просит у малютки Мэри разрешения дернуть за хвост собаку, стерегущую дом (ее лай доносится, когда кто-то приближается к дому). Дернуть пса за хвост нужно потому, что надо для ковчега сделать сердитую собаку. Собака, еще не ставшая объектом эксперимента, сердито лает, гремит цепью за окном, потому что мимо нее проходит сам господин Тэкльтон. Появляется на пороге — длинный, сухой, безукоризненно одетый человек, вахтанговский Тэкльтон, сразу видно — джентльмен, двойник кукол-марионеток с деревянными суставами. Суставы его двигаются словно на шарнирах, глаза как оловянные пуговицы с его же сюртука, рот — щель, прорезавшая лицо, будто прорезь кошелька или копилки, заглатывающей монеты. Кажется, потряси его, и в нем забренчат проглоченные монеты разных стран. Дернешь за нитку — кукла запляшет, выбрасывая длинные ноги. Сел на стул, вытянул ноги, о которые все спотыкаются. Фабрикант пришел, чтобы забрать присланный от городского кондитера свадебный пирог. Ведь Тэкльтон женится на молодой красавице Мэй. Мэй — ровесница и школьная подруга малютки Мэри. Насколько Мэри счастлива, настолько Мэй несчастна. Ее жених еще со школьных лет, сын Калеба, пропал без вести где-то в океане.
Это — биографическое повествование об известном русском художнике, ученом, исследователе, путешественнике, выдающемся общественном деятеле — борце за мир. Автор книги, доктор искусствоведения, знакомит читателя с жизнью и деятельностью Рериха в Петербурге, его путешествиями по Индии, Гималаям и Тибету, со встречами художника с Горьким, Блоком, Репиным, Дж. Неру. Книга представляет интерес для всех, кто интересуется вопросами искусства.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
В книге автор рассказывает о борьбе армянского национального героя Андраника Озаняна (1865 - 1927 гг.) против захватчиков за свободу и независимость своей родины. Книга рассчитана на массового читателя.
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.