Театр кошмаров - [119]

Тени льнули к нему, как жадные любовницы. Вились вокруг рук и шеи точно оковы, которые Этель предстояло вот-вот снять.

– Я тосковал по тебе, – отравленный мед его глаз завораживал. Но если раньше Этель видела в этом очарование, то теперь ощущала лишь исходящую от красоты Ви опасность. – Каждый раз, когда ты уходишь, я боюсь, что это в последний раз. И каждый раз, когда ты возвращаешься, мое сердце ликует.

– Знаю, – хриплый голос выдал волнение, но Этель это было на руку. – Я тоже это чувствую.

Ладони Ви скользнули по ее рукам – от плеч к кончикам пальцев, которые он перебрал точно струны, но не осмелился сжать в своих. Ви сделал шаг, сокращая расстояние между ним и Этель, и посмотрел на нее сверху вниз.

– Почему ты вернулась?

Горло будто залили бетоном. Этель весь вечер мысленно репетировала этот диалог, но теперь едва находила в себе силы, чтобы не сбежать. Она знала, что откуда-то из темноты кулис или подвального хода за ними наблюдает Дарен и ему ничуть не легче.

Прямо сейчас он вынужден смотреть на своего мучителя. Что он испытывает? Он онемел от ужаса или едва сдерживается, чтобы не броситься на Ви?

В любом случае, если Этель струсит, она проиграет не одна. Она подставит Дарена и всех, кого должна защитить от чудовища, которым Ви стал за годы одиночества.

– После всего, что ты мне показал, я поняла, что…

Ви заинтересованно подался вперед. Его глаза жадно блестели, и сам парень походил на дракона, который наконец заполучил вожделенную драгоценность.

«Скажешь это, и он тебя никогда не отпустит, – предостерег внутренний голос, заставляя сердце кровоточить. – А если не скажешь, возненавидишь себя до конца дней».

– Я люблю тебя, Ви, – поверженно выдохнула Этель и ощутила, как подкосились коленки.

Ви не дал ей упасть. Подхватил, обвив руками, будто крепкими веревками, и осел на доски сцены вместе с Этель. Он усадил ее между своих коленей и прижался ко лбу девушки своим.

– Скажи это еще раз, – попросил он, щекоча дыханием дрожащие губы.

«Не могу! Не могу! Не могу!» – билось в агонии нутро. Этель тошнило от одной мысли, что ее обнимает мертвец.

– Я люблю тебя, – слова со всхлипом вырвались наружу.

Этель зажала рот ладонями, ощущая, как трещит по швам ее план. Она мысленно извинялась перед Дареном, искренне надеясь, что он не станет дожидаться, когда все окончательно рухнет, а сбежит.

– Почему ты плачешь? – Ви, который еще мгновение назад млел от подаренной надежды, напрягся и крепко стиснул запястья Этель. Он отнял ладони девушки от ее лица и заставил заглянуть себе в глаза.

– Мне страшно любить тебя, – в этих словах – ни капли лжи.

– Потому что я чудовище?

«Потому что любить тебя – значит потерять. Ты несчастен, но я хочу сделать тебя свободным. Я верну тебя домой», – прозвучало в голове Этель, но она не позволила этим словам сорваться с губ. Ви сразу поймет, ради чего Этель пришла. Не ради любви, не ради того, чтобы вместе сломать границу между мирами «во имя справедливости», а чтобы спасти Ви от самого себя.

Ему не понравится правда. Поэтому стоит как можно скорее придумать убедительную ложь.

– Я боюсь, что ты забудешь обо мне, вкусив свободу. Боюсь, что во мне ты видишь лишь способ обрести плоть и кровь и выбраться из заточения. Но какая я нужна тебе? Я – Этель или я – Зрячая?

Маска серьезности на лице Ви вдруг треснула, и Этель показалось, что в его глазах задрожали слезы. Однако быстрее, чем она успела разглядеть искреннюю боль, дрожащую в чистом золоте, Ви притянул Этель к себе. Он зарылся пальцами в ее волосы, а щекой прижался к шее девушки.

– Не смей даже думать, будто мне на тебя плевать, – выпалил он, крепче притягивая к себе. Он будто силился вдавить Этель в свое тело, чтобы стать с ней единым целым. – Не смей считать, что, подарив мне половину своей жизни, ничего не получишь, ведь взамен я подарю тебе целую – свою. Я буду жить ради тебя, Этель, и, если потребуется, ради тебя умру.

Она никогда не слышала ничего подобного. Ни одно признание в чувствах, какие она получала еще до аварии, не могли сравниться с тем, что сказал Ви. Этель безоговорочно верила каждому его слову. Она знала, что если примет чувства Ви, он больше никогда ее не покинет. До самой смерти.

Это льстило. Будоражило. Пугало.

Никто и никогда не полюбит Этель так, как это сделал вековой призрак, для которого она стала единственным солнцем. Светом, который Ви уже не надеялся увидеть.

– А как же твой план? Как же справедливый мир, который ты мечтал создать?

Он отстранился, и в желтых глазах Ви Этель увидела счастливый блеск. Даже не потребовалось лгать, чтобы Ви поверил, будто Этель поддерживает его замысел. Он принимал признания за чистую монету, а потому считал, что любовь Этель к нему абсолютна.

Если Этель любит Ви, то любит и поддерживает все, что он делает.

Поняв это, Этель едва не задохнулась от отвращения к себе. Она лгала, а Ви смотрел на нее широко распахнутыми глазами, как на чудо, которого ждал всю жизнь. Он верил ей – единственной, кто его услышал и понял, впервые за бесконечно долгую жизнь. Он надеялся увидеть новый мир и побыть счастливым в нем хоть немного…