Те, кто любит - [6]

— Полагаю, что должен отвергнуть ваше сравнение религии и политики.

— Почему? Разве вы разрешаете епископам контролировать ваш приход? Разве вы разрешаете католической церкви Англии посылать вам пасторов, диктовать вам условия веры? Разумеется, нет! Мой отец был дьяконом конгрегационалистской церкви Брейнтри в течение двадцати пяти лет. Более строптивой конгрегации никогда не было. Если бы священник из Бостона предписал им, каким деревянным свистком пользоваться при исполнении их гимна, то они обмазали бы его смолой и вываляли в перьях.

Пятна на лице отца поблекли, а глаза заблестели.

— Не без преувеличений, но справедливо.

— Таковы же настроения Сэмюела Адамса в отношении политики.

Все встали из-за стола и направились в гостиную. Абигейл посмотрела Джону Адамсу прямо в глаза и подумала: «А вы с характером!»

4

В субботу утром она проснулась рано, растормошила Мэри, которая крепко спала, потом быстро спустилась в кухню, где Феб кипятила воду в чанах, подвешенных над огнем.

— Вы выбрали хороший день для своего пикника, мисс Нэбби.

— Верно, Феб, не правда ли? — Она добавила холодной воды в кипяток, налитый Феб в таз. — Но это не случайно. Я хотела, чтобы так было.

Феб удалилась в кладовку, чтобы подготовить угощение для пикника, дав возможность Абигейл раздеться, потрогать воду, а затем усесться в ванну, упершись подбородком в колени. Растирая мыло по телу фланелевой салфеткой, она удивлялась, как удается более крупным членам семьи Смит умещаться каждый субботний вечер в этой старинной и изрядно потертой ванне-бочонке. Собранная из дубовых клепок, стянутых медными обручами, эта ванна стала для нее мерилом. Она судила о длине своих стройных ног по тому, насколько ее округлые коленки поднимались над водой; и как чудесно, что за несколько недель до семнадцатилетия, как она ни старалась сесть поглубже, под воду не уходила ее хорошо сформировавшаяся грудь.

Феб положила полотенце на теплый полок. Абигейл ступила на шерстяной круглый половичок, завернулась в полотенце, похлопала по нему, но не стала растираться, дабы не покраснела кожа.

— Феб, наполни ванну для Мэри. Она скоро спустится.

Приятная теплота от купания исчезла, когда она проходила через столовую в гостиную и вдруг услышала разговор на повышенных тонах.

— Почему ты вдруг стал таким дружелюбным к мистеру Адамсу? — сказала мать хорошо поставленным, властным голосом. — До этого я не замечала, чтобы ты им восхищался.

— Признаюсь, так было. Хотя я наблюдал за ним.

Абигейл раскачивалась в проходе, стоя на одной ноге.

Впервые услышала она спор между родителями относительно достоинств молодого человека, посещавшего их дом.

— В таком случае, как ты можешь поощрять… Он сын мелкого землевладельца и адвоката.

— Я хочу, чтобы у Нэбби были друзья. Время подошло, особенно теперь, когда Мэри помолвлена.

— Какое отношение могут иметь друзья к поездке на лодке на остров Рейнсфорд в осеннюю погоду, которая может испортиться? Ты же знаешь, что она подвержена простуде.

Абигейл поднялась по лестнице в свою комнату.

— Что случилось? — спросила Мэри, готовая спуститься вниз, чтобы принять ванну. — Ты бледная, а глаза покраснели.

Спокойную по характеру Мэри трудно было растревожить. Она выступала в роли примирителя между сестрой и матерью с того дня, когда Абигейл было отказано в поездке на санях, поскольку мать сочла, что это выше сил ее дочери. Тогда Абигейл закричала в отчаянии:

— Я одна, а она давит, как шесть человек!

На вопрос Мэри она тотчас же ответила:

— Мать не хочет, чтобы я поехала с тобой и Ричардом, хотя и не представляю, против чего она больше всего настроена: против мистера Адамса или против лодки.

— Я поговорю с ней, — сказала Мэри успокаивающим тоном. — Надень шерстяные чулки и непромокаемые ботинки.

Она присела на край шерстяной простыни — искусство ткачества Элизабет Смит передала своим трем дочерям, — и к Абигейл стало возвращаться хорошее настроение. Мать любит ее и желает ей счастья. Поскольку Абигейл давно решила, что не позволит матери обречь себя на пассивную жизнь затворницы, зачем же расстраиваться?

Мужчины провели на веслах плоскодонку до острова Рейнсфорд, во время плавания Абигейл и Мэри сидели на корме, глядя на тихое течение и прикасаясь пальцами к воде, казавшейся им прохладной. Оба мужчины были прирожденными гребцами, Джон Адамс хранил молчание, и ему явно нравилось испытывать физическое напряжение. Ричард Кранч рассказывал в ритм с ударами весел о водяных устройствах на Темзе, о том, как по всему Лондону распределяется вода с помощью насосов и зубчатых колес.

Иногда мужчины забрасывали удочки, но рыба не клевала, и они, проведя лодку вокруг острова, вытащили ее на берег. Девушки нашли среди желтых цветов и болотного розмарина плоский камень и разложили на нем приготовленные Феб кушанья: жареные цыплята, сидр и лепешки. После еды Мэри и Кранч отправились искать морские ракушки. Джон расстелил свое пальто у берега под стогом сена, которое Адамс-старший обычно покупал по пять шиллингов за тюк.

Абигейл присела на пальто, любуясь видом окрестностей, скалистым островом, утопавшим в зарослях цветов, и вслушиваясь в крики морских чаек.