Те, которые - [15]

Я напряженно вслушивался в голос. Да, он волновался. Да, боялся сорваться. Но при этом оставался абсолютно искренен. Не удивлюсь, если я первый, кому он эту фантастику рассказывает.

Фантастику? Уж моя корова лучше молчала бы.

– Твои тактильные картины станут началом нового направления в искусстве. Через полгода Москву и Европу наводнят подделки под тебя. Потом появятся настоящие последователи. Они не будут копировать, начнут изобретать, пойдут гораздо дальше тебя, начнут играть с воздухом и водой. Но все равно ты останешься первым.

Он замолчал. Кажется, не слишком-то легко даются ему эти воспоминания.

А я вдруг понял, что мне режет руки – так сильно я сжимаю «Пианино». Я торопливо разжал ладонь. Воображаемый свет погас, я снова оказался в темноте.

– И тогда… когда ты жил в первый раз, – уточнил я, – тринадцатого августа я умер?

– Да.

– Не понимаю, – сказал я, – чем тебе моя смерть помешает? Наоборот, повысит продажи.

– Возможно. Но… я хочу тебя спасти. Если я ничего не сделаю – это будет убийство.

Перед глазами стояла темнота, но в этой темноте я различал сгусток чего-то еще более темного. Чернильное пятно на черном бархате.

– Ладно, – сказал я. – Выглядит это все бредово, но тебе это, я вижу, важно. Завтра буду делать все, что скажешь.

* * *

Есть огромное удовольствие в том, чтобы лежать в кровати и чувствовать себя совершенно здоровым. Вокруг люди, проводами какими-то опутывают тебя с ног до головы, еду-питье приносят по первому зову. Пытались уговорить пользоваться уткой («А еще лучше – катетером!»), но тут уж я взбунтовался – навевало неприятные воспоминания о больнице. Пока сидел на толчке, бригада эскулапов под дверью чуть сама не померла от напряжения. Не знаю, заплатил им Миша, или Меценат обработал, или оба постарались, но врачи тряслись над моей нежной жизнью, словно полдюжины кровных братьев.

Впрочем, как потом оказалось, многие работали не за страх и даже не за деньги. Просто были счастливы лицезреть такую знаменитость. Одна девочка-сиделка Наташка мне очень нравилась. Голос такой, что только в «Сексе по телефону» работать. И очень смешливая. Я ей из озорства «Пианино» подсунул, она полчаса с ним забавлялась, визжала от восторга и, набравшись наглости, попросила подарить.

– Вот помру, – весело ответил я, – можешь забирать.

Бедняжка от страха аж дышать перестала. Нет, наверное, без запугивания тут все-таки не обошлось.

А у меня появилось время подумать. Логически порассуждать. Если Меценат не врет, сегодня я умру. Почему-то я ему верил. Но умереть в таких комфортных для здоровья условиях… Нет, вряд ли. Даже если бы не было вокруг меня толпы спасателей жизни и дорогостоящего оборудования, как-то не верилось, что вот вдруг возьму и преставлюсь. Мне приходилось пару сотен раз скоропостижно отбрасывать коньки, но всегда были объективные причины: стресс, удар молнии, камень в голову, нехватка кислорода вследствие пережимания дыхательных путей подушкой…

Мне стало жалко Мецената. Я-то что, перепрыгну в здорового, зрячего, а он останется тут с чувством вины церетелиевского размера.

Я попросил позвать Дмитрия Алексеевича.

Он пришел взволнованный, и мне для начала пришлось уверить его, что ничего страшного с моим драгоценным здоровьем не происходит, просто хочу поговорить. Услать весь медперсонал из комнаты он решительно отказался, оставил Наташу, следящую за приборами. Пришлось говорить намеками.

– Помнишь, – сказал я очень убедительно, – ты пересказывал мне фантастический роман? Там еще один человек получал шанс прожить свою жизнь заново.

– Помню, – медленно ответил Меценат.

– Мне это напомнило, – продолжил я, – другой роман. Там душа человека… Нет, лучше так: личность человека перепрыгивала из одного тела в другое. Все думали, что она умирает, а она на самом деле просто путешествовала.

Я замолчал, ожидая реакции. Дождался реплики Наташки.

– Ой, извините, я, наверное, это читала. Это «Кочующий мозг», да? Про реинкарнацию? Такой бестселлер?

– Нет, – немного раздраженно ответил я. – Мозги не кочуют. И я говорю об очень редкой книге. Возможно, она существует в единственном экземпляре.

– Хм, – наконец отозвался Меценат, – интересный роман… А я вот буквально сейчас читаю рассказ. В нем один человек, умирая, придумал сказку для родных и близких, будто он не умирает, а переселяется в другое тело. Знаешь, как называется рассказ? «Не дурите мне голову».

Я вздохнул. Ну почему никто не верит, когда говоришь чистую правду? Я ведь ему поверил! Хотя откуда я знаю – правду он мне рассказал или…

– Слушай, – сказал я, будто что-то вспомнив, – а тот твой роман про повторную жизнь, он ведь тоже называется как-то похоже? «Брехня» или «Я это выдумал», кажется?

– Он называется «Чистая правда», – возразил Меценат.

Мы помолчали. Наташка больше не осмеливалась встревать в разговор.

– Ладно, – примирительно сказал Меценат, – может, тебе надо чего-нибудь?

Я вдруг понял, что вижу его… то есть слышу его в последний раз в жизни. И мне очень захотелось его увидеть.

– А можно, – я говорил быстро, чтобы не успеть застесняться, – я тебя потрогаю?

– Хм… в смысле?

– Лицо! Только лицо!