Те, что живут рядом - [11]

– Ты еще очень ничего бабка, – искренне польстил женщине полковник.

– Да, ла-адно! – махнула полной ладошкой Оксана Григорьевна. – Знаю я! Знаю, как я ничего… В машину уже не вхожу! Кроме денег ни одному мужику ничего от меня не надо! – Оксана Григорьевна погрустнела. – Вот ты-то, Лева, совсем не стареешь… – женщина быстро, но очень внимательно пробежала взглядом по лицу Полковника. – Каким ты был тогда, такой ты и сейчас. Виски только седые… Так они у тебя, вообще-то, и тогда такие были… Эх, Лева, Лева, как вспомню, неужели это мы были? – по-бабьи оперлась она щекой о ладонь.

…Это было двенадцать лет назад на Ближнем Востоке. По заданию Центра они искали секретную лабораторию по производству штамма непонятной болезни под условным названием «Месопотамская лихорадка – А»

Болезнь считалась смертельной. Вирус, ее вызывающий, был неизвестен, и противоядия не имелось. Начиналась болезнь, как обычное респираторное заболевание с легкой температурой, длилась в легкой форме два-три дня, а потом наступало резкое ухудшение самочувствия и смерть в течение нескольких часов.

По полученным данным, лаборатория, производящая вирусы «Месопотамской лихорадки» находилась на Северо-Западе Ирака, хотя уверенности в этом не было. Не ясно было даже, не дезинформация ли все это вообще? Выяснение истинного положения дел и было возложено на них с Оксаной. Он, по легенде – румынский нефтяник, она – иорданская журналистка.

За плотно зашторенными окнами стояла жаркая, черная ближневосточная ночь. Пахло горячим песком. Полынью. Большой пустыней.

Тогда он еще не знал ее настоящего имени. Для него она была Фатимой и сотрудником Центра, носящим псевдоним «Двойка». До этой ночи она не вызывали у него особого интереса. И, хотя они несколько месяцев работали рука об руку, до этой тяжелой ночи он как будто и не видел в ней женщину. Ему казалось, что и ей в голову не приходило, ничего подобного.

Но в эту электрическую ночь все стало по-иному. Они ждали решающее сообщение от местного агента. Оно должно было либо подтвердить, либо опровергнуть существование лаборатории близ границы с Иорданией. У обоих внутри звенело предчувствие надвигающейся опасности. Они знали, что здесь на Востоке, все всегда происходит не так, как должно происходить. Да, к тому же оба понимали, что значит попасть в руки местных спецслужб. Не дай-то Бог! Восток к врагам относится всерьез.

И они, неожиданно для самих себя, бросились друг к другу.

Невозможно поверить, но Ксанка тогда была стройная, даже худая, и такая потемневшая за месяцы пребывания в странах передней Азии, что ни у кого и сомнений не могло возникнуть, что она родилась не в Дамаске, а в Сибири. Даже глаза у нее тогда словно бы приобрели миндалевидную форму, хотя, вообще-то у нее от рождения были обычные для украинки круглые карие очи.

По внутренней трансляции отеля передавали восточную музыку. И багдадская флейта повторяла одну и ту же музыкальную фразу, каждый раз как будто новую, но на самом деле неизменную, как сам древний Восток, внешне обновляющийся, но, в сущности, остающийся тем же самым.

Они любили друг друга так, словно это была последняя ночь в их жизни. Собственно говоря, это вполне могло и случиться.

Время от времени восточная мелодия прерывалась, и в их номере звучали мелодии Чайковского. Это означало: в ту ночь в верхних королевских апартаментах отеля находился принц Абдаллах. Он любил музыку русского композитора и администрация отеля знала это.

Вообще здесь, как и во всем мире, эфир постепенно заполняли диковатые американские шоу-звезды. Дети правоверных мусульман, подражая своим западным сверстникам, начали глотать западные музыкальные изделия, только притворяющиеся настоящей музыкой. Но все-таки это касалось не всех. Далеко не всех. Очень многие образованные арабы предпочитали мировую музыкальную классику прошлых веков. Предпочитали итальянскую классику восемнадцатого века и русскую – девятнадцатого.

Да, та ночь вполне могла стать для них последней.

К счастью, не стала. Утром сотрудник местной спецслужбы, учившийся когда-то в Москве, нарушив свой служебный долг, сообщил им по телефону, что они раскрыты, находятся под наблюдением, и накануне было принято решение об их аресте.

Они успели. Ушли. На следующий день были уже в Дубае, потом на румынском сухогрузе попали в Констанцу, а еще через два дня были в Москве.

В результате долгого разбирательства руководство пришло к выводу, что вина за провал задания лежит на них самих. Был издан приказ, выводящий их из состава разведывательного главка. Им предложили перейти на работу в архивное управление СВР.

Предложение их не устроило. Они подумали, что их карьера во внешней разведке закончена, а, раз так, предстоящая работа за канцелярскими столами теряла всякий смысл.

И они с Оксаной решили поехать в город на Иртыше. Для Полковника он был родным. А у Оксаны там жили родители бывшего мужа, на руках у которых подрастала ее дочь. С мужем Оксана рассталась еще до командировки на Ближний Восток.

Майор запаса Ковальчук занялась бизнесом и воспитанием дочери. А подполковнику Садовскому отдел кадров территориального управления госбезопасности, которому было поручено его трудоустройство, порекомендовал поступить в органы внутренних дел. Разумеется, для их укрепления. Так он оказался там, где и начинал свою биографию, – в милиции.