Тайпэн. Миротворец - [51]

Их путь за неторопливой беседой протекал по узким улицам, неуклонно поднимавшимся вверх. Большинство домов в Кемерюке было сложено из таких же каменных плит, что и крепостные стены. Редко где здания поднимались выше второго этажа, и зачастую в таких случаях верхняя часть дома была попросту надстроена из бревен и покрыта необожженной черепицей. Вместо привычных двустворчатых ставен окна здесь по большей части закрывались плотными занавесями, иногда заменявшими собой и двери, наподобие пологов в походных юртах. На редких перекрестках, где проходы между стенами сжимались так сильно, что едва мог проехать одинокий всадник, в небо резко вздымались караульные башни, широкие в основании и заканчивавшиеся островерхими вытянутыми крышами. В узких бойницах постоянно мелькали блестящие кольчуги солдат, от чего казалось, что многочисленная стража Кемерюка и вправду несет свою службу постоянно и неусыпно.

- Это только мне так кажется, или нас действительно ведут особенной дорогой, чтобы продемонстрировать все выдающиеся стороны местной оборонительной архитектуры, принимающей форму поистине дивной паранойи, — в какой–то момент за спиной у Ли послышался тихий голос Такаты, содержавший в себе совершенно неприкрытую издевку.

- Вам не кажется, — спокойно прореагировал на это Хорша, шагавший рядом с лошадью тайпэна. — Я, надеюсь, что полководец Императора оценит наши возможности в случае осады и сделает соответствующие выводы. Штурм этого города будет долгим и кровавым, а продолжительная осада, учитывая накопленные запасы, может затянуться на годы.

- Несколько необычно, — заметил Ли. — Хороший командир, как правило, бережет секреты и тайны своей крепости от возможного врага.

- Не беспокойтесь, неприятные сюрпризы, которые будут ждать атаковавших нас, я не стану сейчас открыто демонстрировать, равно как и другие, весьма полезные, мелочи, — усмехнулся тысячник. — Просто я всегда придерживался мысли, что разумный человек представит вероятные перспективы того или иного события, как только сумеет разглядеть большинство деталей, и в нашем случае это — будущее поле боя.

- Значит, вы думаете, что военное столкновение неизбежно?

- Я не исключаю такой возможности, хотя, конечно же, хотел бы ее избежать, — Хорша покосился на Ханя и тихо добавил. — Надеюсь, в этом желании я не одинок.

- Безусловно, — кивнул Ли. — Для этого я прибыл.

- Рад это слышать, — резко закончил беседу Хорша, на лице которого не мелькнуло и тени улыбки или облегчения. — Мы прибыли.

Дворец градоправителя Кемерюка значительного превосходил по размерам и пышности любую из резиденций дзито, виденных Ханем ранее. Окруженное отдельной стеной с караульными башнями и подъемным мостом, это место было настоящей крепостью внутри крепости, а обширный ухоженный сад с хозяйственными постройками и чайными беседками, раскинувшийся вокруг главного здания, простирался не меньше чем на шесть сотен шагов, как в длину, так и в ширину.

Сам баскак Юлдуз значительно отличался от того образа, что уже представлял себе Ли. Вместо почтенного умудренного старца их встретил мужчина средних лет с массивной грузной фигурой и чисто выбритым лицом. В расшитом байковом кафтане и круглой матерчатой шапочке Хардуз больше походил на жителя горных районов провинции Хэйдань, чем на легконогого сына степи. Глаза баскака тоже серьезно отличались от общеизвестного типа. Во–первых, они были необычайно широкими, как у жителей Срединных царств, а во–вторых, имели небесно–голубой цвет, что считалось огромной редкостью на всем пространстве от Жемчужного моря до оконечной стороны Степного Шляха. Похоже, что кто–то из предков рода Хардуз сумел заполучить себе в жены жительницу далеких западных земель. Как именно это случилось, не имело смысла расспрашивать, но одно оставалось несомненным — она была действительной женой и полновластной хозяйкой в доме, а не простой наложницей, иначе Юлтан никогда не смог бы считаться прямым потомком своей семьи.

Хозяин города был подчеркнуто вежлив и оказался первым человеком на памяти Ли, который вместо того, чтобы игнорировать Такату и Ёми, или просто рассматривать их заинтересованным взглядом, попросил тайпэна представить ему своих спутниц. Даже Удей удостоился от Юлтана какого–то замысловатого приветствия, состоявшего из причудливого сочетания жестов, смысл которого Хань совершенно не уловил, но обязательно дал себе зарок разобраться и изучить этот вопрос. Особенно это было важно, по мнению Ли, из–за того, что Удей после поступка баскака почти минуту кланялся, как механический колодезный журавль.

Всех прибывших гостей Хардуз повелел разместить у себя, сходу отметая любые попытки возражать. Места во дворце градоправителя и вправду хватало с избытком, а о качестве здешних постоялых дворов Ли в весьма печальных красках поведал еще Гаймыш. Кстати, пристанище монахов, о котором он упоминал в разговоре, располагалось также внутри малых стен на территории резиденции баскака.

К ночи Юлтан закатил настоящий пир, и хотя на нем не было ни одного из старейшин или степных вождей, в большой столовой зале главного дома собрались все значимые люди Кемерюка. Къёкецуки, согласившиеся вести себя скромно, имели в этот вечер, пожалуй, еще более оглушительный успех, чем за все время их долгого путешествия из Ушань. Удей клялся, что понятия не имеет, откуда среди вещей взялись те роскошные наряды, в которых явились к столу Таката и Ёми, а сами девушки предпочли не раскрывать своих секретов. Тиданьская знать, офицеры и главы мастеровых цехов буквально млели не только от возможности поговорить с мертвыми демонами, но и хотя бы просто постоять поблизости. Хань, уже заподозривший, что все это возможно как–то напрямую связано с его недавним решением отдать девушкам брата степного кагана, не сразу понял, что кроме опасений за здоровье гостей баскака, испытывает еще к тому же и некое чувство, вполне похожее на ревность.