Тайный агент - [66]

— В каком смысле другая?

— Я хочу сказать, тут все совсем не так, как у Эмили... извините, я хотел сказать, у мисс Глоувер.

— Вы же опознаете не мебель, — сказал полицейский.

— Да, конечно. Но к тому же у человека, которого я видел, был пластырь на лице... а здесь ни у кого...

— Попробуйте представить себе пластырь...

— Да-да, — сказал Фортескью, глядя на щеку Д., — вот у этого шрам... он мог бы...

Следователи вели себя по-джентльменски и не стали цепляться к словам Фортескью. Они увели его и впустили другого свидетеля — человека в широкополой черной шляпе, которого Д., как он смутно припоминал, раньше где-то видел.

— Ну вот, сэр, — сказал ему полицейский, — нет ли здесь человека, который, как вы говорите, был в такси?

Он начал:

— Если бы ваш полицейский обратил внимание на то, что я ему говорил, вместо того чтобы пытаться арестовать того пьяного человека...

— Да, да. Мы допустили ошибку.

— Из-за этой ошибки меня потащили в участок за сопротивление полиции...

Полицейский остановил его:

— В конце концов, сэр, мы извинились перед вами.

— Хорошо, Где ваши люди?

— Вот они.

— Ах, эти... Ну да, конечно. А они здесь добровольно?

— Конечно. Всем им платят. Не считая, разумеется, арестованных.

— Так кто же из них арестован?

— Вот это, сэр, вы и должны нам сообщить.

Человек в шляпе сказал:

— Так-так, — и быстро пошел вдоль шеренги. Он остановился перед тем же бандитского вида типом, что и Фортескью, и твердо сказал: — Вот он.

— Вы уверены, сэр?

— Абсолютно.

— Благодарю вас.

На том опознание было окончено. Против него было выдвинуто достаточно много обвинений, и они были уверены, что у них хватит времени, чтобы доказать хотя бы самое серьезное из них. Ладно, ему уже все равно. Пусть доказывают что хотят. Вернувшись в камеру, Д. быстро заснул. Старые сны обрастали теперь новыми подробностями. Он спорил на берегу реки с какой-то девушкой. Она говорила, что Бернская рукопись относится к значительно более поздней эпохе, чем рукопись из Бодле. Они были отчаянно счастливы; они гуляли вдоль тихого ручья, и он сказал ей: «Роз...» Пахло весной, а на противоположном берегу ручья стояли небоскребы, похожие на обелиски...

Его с трудом растолкал полицейский:

— Вас хочет видеть адвокат, сэр.

Видеть адвоката ему не хотелось. Он слишком устал.

Он сказал:

— Я думаю, что вы не совсем понимаете, в каком я положении. У меня нет денег. Точнее, у меня есть два фунта и обратный билет.

Адвокат оказался ловким молодым человеком со светскими манерами. Он сказал:

— Все в порядке. Сейчас мы готовим защиту. Вас будет защищать сэр Теренс Хиллман. Мы считаем нужным продемонстрировать, что у вас есть друзья и средства.

— Если два фунта вы называете...

— Сейчас не время обсуждать финансовые вопросы, — вставил адвокат. — Уверяю вас, все в порядке.

— Но я все-таки хотел бы знать...

— Мистер Форбс взял на себя все расходы.

— Мистер Форбс!

— А теперь, — продолжал адвокат, — перейдем к делу. У них целая обойма обвинений против вас. С первым мы уже разделались. Мы доказали полиции, что ваш паспорт в полном порядке. Вам повезло, что вы вспомнили о подписанном вами экземпляре книги, который хранится в музее...

Д. стряхнул с себя сон: «Умница. Подумать только, она не забыла про книгу». Он сказал:

— А гибель девочки?

— О, здесь у них не было никаких доказательств. Кстати, управляющая гостиницей во всем призналась. Без сомнения, она психически больна. У нее был припадок истерии. К тому же этот индиец, что живет у нее, ходил по соседям и всех расспрашивал... Давайте лучше подумаем о более серьезных вещах.

— Припадок? Больна? Когда это случилось?

— В субботу вечером. Это было во всех воскресных газетах.

Д. вспомнил, как, проезжая в такси через парк, он видел светящийся стенд с последними новостями, видел даже громадный заголовок «Трагедия в Блумсбери». Если бы он только купил газету, он оставил бы мистера К. в покое и не было бы всех этих неприятностей. Что ж, пусть будет око за око, но похоже, он за одно око потребовал два.

Тем временем защитник продолжал:

— В известном смысле наши шансы — в многочисленности обвинений.

— Но ведь они в первую очередь станут обвинять меня в убийстве.

— Сомневаюсь, чтобы они сейчас могли предъявить такое обвинение.

Тут все становилось чертовски сложным и не очень интересным. Они его поймали, и вряд ли им будет трудно подобрать доказательства. Слава богу, Роз осталась в стороне. Хорошо, что она не пришла навестить его. Он подумал, не случится ли чего, если он пошлет ей записку через адвоката, но потом решил, что у нее достаточно здравого смысла, чтобы держаться подальше от этого дела. Он вспомнил ее слова: «Я не могла бы любить вас мертвого». Сейчас ей ни в коем случае нельзя делать глупостей — от этого зависит его судьба. Эта мысль вызвала в нем какую-то смутную, неясную боль.

В зале суда ее не было. В этом он был уверен — ее бы он, конечно, заметил с первого взгляда. Может быть, тогда он и вел бы себя иначе. Любовь толкает на безумства, перед любимым человеком всегда стараются показать свою храбрость. Если, конечно, любят по-настоящему.

Судьи и пожилой джентльмен с носом, похожим на клюв попугая, устроили настоящий перекрестный допрос полицейскому, который выступал свидетелем. Д. решил, что этот пожилой джентльмен и есть сэр Теренс Хиллман. Разбирательство тянулось бесконечно долго, но кончилось как-то внезапно. Сэр Теренс попросил отсрочить судебное заседание: у его клиента не было времени подготовить свои показания, к тому же в деле обнаружилось много неясностей. Неясностей действительно много, но зачем требовать отсрочки? Это уже было неясно и самому Д. Его еще никто не обвинял в убийстве, и, уж конечно, чем меньше времени у полиции, тем лучше.