Тайные виды на гору Фудзи - [19]

– Это триптих, – ответил Федор Семенович, подписывая очередную бумагу. – Харви Вайнштейн насилует Николь Кидман, Уму Турман и Натали Портман.

– Ах, – сказал Дамиан, – это Вайнштейн три раза. А я думал, Вакх в венке. Актрис-то я узнал… Кто автор?

Федор Семенович закатил глаза к потолку, вспоминая.

– Кажется, Дубосаров какой-то. Или Виноградский. Хэзэ, не помню точно. Это дизайнер заказывал. Спальня в стиле «Голливуд разбитых надежд». Говорят, модно.

– А скульптура – тоже Дубосаров? – спросил Дамиан, кивая в угол.

– Нет.

– Это кузнецы? – спросил Дамиан, подходя к скульптуре. – Или медведи бревно пилят? Чего это у них на висках мочалки какие-то?

– Прочитай, там написано.

Дамиан подошел к скульптуре, нагнулся и прочел вслух:

– «Голливудские евреи создают драматическое напряжение в коммерческих целях. Автор Неизвестный». Да, метко поймано, метко… Вчера как раз кино смотрел и думал. И что, правда неизвестно, кто автор? Или это в том смысле, что он малоизвестный?

– Нет, наоборот. Он как раз популярный. В определенных кругах. Оба слова с большой буквы – Автор Неизвестный. Это внебрачный сын Эрнста Неизвестного. Автор Эрнстович. Мама его специально так назвала, чтобы тег застолбить. На табличках круто смотрится.

– Стильно, – сказал Дамиан. – Такая сквозная кинематографическая тема во всем. Очень стильно и модно. И мама умная – могла ведь сынка и «Солдатом» назвать.

Федор Семенович отдал последнюю бумагу референту и тот, еще раз покосившись на Дамиана, вышел из спальни.

Дамиан уже изучал стоящее рядом со скульптурой кресло. У того были деревянные подлокотники в виде неприлично задранных женских ног в туфлях с длинными каблуками (на каблуки были насажены шампанские пробки). Еще две пары женских ног были ножками кресла – передние, обрезанные чуть выше икр, босо стояли на полу, а задние изображали коленопреклонение.

– Кресло тоже в стилистике?

– Тоже, – ответил Федор Семенович. – Автора не помню, а объект называется «Кастинг три». Я только обивку поменял, оригинальная из женских волос была. Их перманентом блондинили, и они чего-то вонять сильно стали.

– Время такое, – кивнул Дамиан.

– Наверно. А вообще удобное кресло. Садись, попробуй.

– Как-то боязно.

– Садись-садись. Разговор у нас долгий, ты че, стоять будешь все время?

Дамиан сел в кресло, осторожно откинулся на спинку, потом положил руки на подлокотники и состроил одобрительную гримасу.

– Да, комфортно.

– Когда мимо ходишь, о каблуки задеваешь все время. Я, видишь, пробки надел, чтобы не царапаться… А обивку старую из волос просто выкинул. Вандализм, конечно – стыдно.

Федор Семенович закашлялся.

– Где простудились? – спросил Дамиан, кивая куда-то налево. – Там?

– Там. Хоть солнце, а холодно.

– Ну какие у вас общие ощущения?

– Да никакие, – ответил Федор Семенович. – Ну да, детство вспомнил. Обидка и правда в душе жила. С тех самых пор хранилась. Отпустила немного… Но чтобы какой-то катарсис, как ты обещал… Или там помпейское счастье… Не, такого не было.

– Совсем не факт, – сказал Дамиан. – Совсем. Во-первых, мы редко способны узнать счастье. Мы его видим только ретроспективно. Во-вторых, мы не всегда осознаем и замечаем катарсис, если он происходит в глубоких слоях психики. Но есть косвенный способ все проверить.

– Как?

– Вот скажите, вы теперь про тот случай на картошке с какими чувствами вспоминаете? С теми же самыми, или другими?

Федор Семенович зажмурился, вглядываясь в свои глубины.

– С другими, наверное… Конечно с другими. Я теперь про тот случай вообще уже вспомнить не могу. Могу только про этот.

– Вот! – обрадовался Дамиан. – Вот это и есть самое главное. Это значит, что мы наложили, так сказать, заплату на подсознательную пробоину. И ваша психическая и духовная энергия уже не хлещет в пустоту, как последние двадцать или тридцать лет, а постепенно копится – и скоро откроет для вас новые двери восприятия. Вы высвободились из давнего психодинамического зажима…

Федор Семенович отхлебнул морса из хрустального стакана и поставил его на стол.

– Но у меня совершенно нет чувства, что я… Ну, чего-то добился, – сказал он. – Осуществил мечту, или в этом роде. Я даже не уверен до конца, что мне тогда именно этого хотелось… Ну, то, что я сделал. Так, мелькнула мысль. Может, и другие были, просто я забыл.

– Так в этом все и дело. Если вы эту мелькнувшую мысль запомнили на столько лет, случайной она не была точно. Не сомневайтесь. Для этого психоаналитики и нужны.

– И человека обидели, – вздохнул Федор Семенович. – Правда, двадцать тысяч дали… Ты ей дал?

– Дал, – ответил Дамиан, – у меня расписка.

– Она, – продолжал Федор Семенович, – между нами говоря, сама такая была, что… Постоянно в душу плевала. Но ведь сколько времени уже прошло.

– Не переживайте вы так. Утрясется, затянется. А с юридической стороны у нас все чисто. Все бумаги есть.

– Да? А я думаю, может, позвонить, извиниться…

– Вот этого ни в коем случае! – горячо сказал Дамиан. – Ни в коем случае. Иначе весь положительный эффект потеряем. Забудьте навсегда. Это как кость заново ломать. Пусть заживает и срастается. В таких ситуациях самое главное – не надо ничего бередить. Ни в коем случае не тормошите. Представьте себе, что ваш эмоционально-волевой комплекс отдыхает после травмы.