Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время - [34]

Я должен упомянуть об этих событиях и при том в этом [101] месте своего изложения, так как они дают возможность понять дальнейшее описание германской разведки и предохраняют от подозрения в односторонности и замалчивании многих действий Германии в целях ее оправдания и обвинения ее противников. Это предположение было бы неверно еще и потому, что я считаю упрек Германии в упущении гораздо более тяжелым, чем упрек вражеским правительствам в том, что они всеми средствами помогали беде, если это вообще может быть упреком.

Само собой понятно, что слабое место германского руководства войной не осталось скрытым от врагов. Их пропаганда ударила с силой по этому месту. Ей принесло неожиданную пользу то обстоятельство, «что Германия объявила войну России и тем самым явилась инициатором объявления войны, что Германия первая вступила в Бельгию и сама назвала это «неправомерностью». В то время, как разведка враждебных государств занималась по всему миру подготовленной пропагандой против беззащитно стоявшей за своими обширными границами Германии, сами эти враждебные государства отгородились от Германии герметической стеной. Железное кольцо вокруг среднеевропейских государств, образованное застывшим фронтом, замыкалось на севере находившимся под английским господством морем. Единственная узкая щель для германской разведки оставалась только на франко-швейцарской границе.

После объявления войны исполнительная власть в тылу перешла в Германии к военным властям. К их обязанностям относилось и предупреждение вражеского шпионажа. Для того, чтобы действительно закрыть пути вражеской разведке мероприятия военных властей в этом направлении нуждались в центральном руководстве. Таковое, однако, отсутствовало. Генеральный штаб, руководивший до войны деятельностью контрразведывательной полиции, был занят работой на театрах военных действий. Там же служили в качестве армейских полицейских чинов и немногочисленные опытные в контрразведке полицейские чиновники. Тыл был лишен какой бы то ни было опытной охраны против шпионажа. На ее месте [102] находились воодушевленные благими намерениями, но совершенно несведущие местные власти. Мероприятия их состояли преимущественно в публичных предостережениях. Население слышало впервые об этих вещах из уст властей. Следствием этого была по всей Германии дикая шпионобоязнь, приводившая к смешным, а иногда и к серьезным явлениям. Во время сильнейшего национального возбуждения самые бессмысленные слухи распространялись с быстротой молнии. Особенно разрушительно действовало сообщение, что по Германии ездят автомобили с золотом для целей вражеской разведки. Задерживали каждый автомобиль и брали седоков под огонь. При этом потеряли жизнь и ехавшие по делам службы высшие чиновники. В течение нескольких дней наступило состояние, поставившее под вопрос проведение мобилизации. Генеральный штаб принужден был вмешаться и положить конец этой вырождающейся в безобразия борьбе со шпионажем. При этом было совершено и должно было быть исправлено много неправильных действий. Многие высокоуважаемые лица невинно попадали вследствие каких либо обстоятельств под подозрение и жаловались на совершенную над ними несправедливость. Следствием всего этого был всеобщий отбой. Власти, действовавшие до того побуждающим образом, беспомощно приостановили свою деятельность. Военные и гражданские власти тыла обратились вскоре за советом к Генеральному штабу, как единственному компетентному учреждению. Результатом было новое тяжелое обременение верховного командования. Начальник германского разведывательного управления получил, наряду со своими непосредственными заданиями и с заданиями по зарождающемуся бюро печати, еще и задание руководить контрразведкой во время войны. Подобно тому, как связь разведки с обслуживанием печати представляла некоторые преимущества, так была сама по себе организационно правильной и тесная связь между собственной разведкой и контрразведкой. Но и здесь следует признать ошибочным сосредоточение руководства в верховном командовании, находившемся к тому же за пределами родины. [103]

У врага и здесь дела обстояли иначе. Их полиция не только боролась с германской разведкой, но и принимала участие в разведке своей страны и существенно ее поддерживала. Полицейские чиновники всех степеней были основательно знакомы с сущностью шпионажа. Первые мероприятия в защиту государственной тайны протекли у них, поэтому, бесшумнее и с большей пользой, нежели в Германии. Хотя и там настроение народа было возбуждено против германской разведки, однако, оно было с самого начала войны направлено по правильному пути. Призыв к настроению народа имел целью не столько страх перед опасностью, сколько национальную пропаганду, возлагающую вину за войну на Германию. В Бельгии также с первого же дня стали вести войну с замечательной энергией, и это проявилось не только в подготовленном участии населения в борьбе, но и в образе действий против германской разведки. Так, например, еще до вступления Бельгии в войну там был схвачен гамбургский коммерсант Эргардт, посланный разведкой до возникновения войны в Антверпен для осведомления о поведении Англии, и, хотя он не предпринимал никаких враждебных действий ни против Бельгии, ни против какого-либо находившегося уже с нею в союзе государства, он был присужден к смертной казни и расстрелян. Он умер, как герой, и был одною из первых военных жертв Германии.