Тайные общества. Обряды инициации и посвящения - [7]
Племя Вираджури называет обряды посвящения «гурингал» — «принадлежащими лесной чаще». Сценарий аналогичен предыдущему. Хауитт описывает его так: женщины с мальчиками сидят, прикрытые ветвями и покрывалами. Новичков неожиданно хватают хранители и уносят в лес. Там их обрызгивают красной краской>15. Меттьюз предлагает описание более волнующее: группа движется в направлении священной выгородки под звуки трещоток, ударяя палками о землю и бросая ветви в огонь. В это время несколько мужчин бесшумно приближаются к мальчикам и уводят их на некоторое расстояние. Когда женщинам и детям разрешают смотреть, они видят вокруг себя только золу и обуглившиеся ветки. Им говорят, что пришедший за новичками Дарамулун хотел их сжечь>16.
Значение этой первой фазы обряда, разлучение с матерями, достаточно ясно. Речь идет о разрыве, подчас довольно грубом, с миром детства, который для ребенка является миром материнским и женским, с состоянием безответственности и наивности, невежества и детской асексуальности. Разрыв осуществляется так, чтобы произвести сильное впечатление как на матерей, так и на неофитов. Женщины почти во всех австралийских племенах убеждены, что их дети будут убиты, что их сожрет враждебное и таинственное божество, подлинного имени которого они не знают. Они могут слышать только его голос — пугающий шум, производимый священными трещотками. Им объясняют, что божество не замедлит воскресить новичков, но уже как взрослых мужчин, то есть посвященными. И все же в любом случае неофиты умирают для детства, и матери предчувствуют, что они никогда не получат своих сыновей такими, какими они были до посвящения, — их детьми. Когда они окончательно вернутся в селение, матери будут ощупывать мальчиков, чтобы убедиться, что это действительно их сыновья. У многих австралийских племен, как, впрочем, и у других народов, матери оплакивают посвящаемых, как оплакивают мертвых. Что касается самих неофитов, то их испытание еще более серьезно. Впервые они узнают религиозный страх, даже ужас, когда их предупреждают, что они будут убиты и взяты Божественными Существами. До сих пор они считались детьми и совершенно не участвовали в религиозной жизни племени. Даже если они случайно слышали намеки на таинственных Существ и отрывки мифов и легенд, они не осознавали, о чем идет речь. Возможно, они видели мертвых, но не думали, что смерть может коснуться и их самих. Это была «вещь вне их сознания», событие таинственное, происходящее с другими, особенно стариками. И вдруг их вырывают из счастливого детского неведения и предупреждают, что сейчас они умрут, будут убиты божественной силой. В самом акте разлучения с матерями они уже предчувствовали смерть — их хватали неизвестные мужчины, часто в масках, уносили далеко от знакомых мест, укладывали на землю, покрывали ветками. Впервые в жизни они оказывались в непривычной темноте. Это не была известная им до сих пор естественная темнота ночи, темнота не полная, ибо в ней были луна, звезды, огни, а не абсолютный угрожающий мрак, населенный мистическими существами. И их наполнил ужас приближения божества, о котором предупреждали звуки трещоток. Испытание темнотой, смертью и близостью Божественных Существ непрерывно повторялось и усиливалось в течение всего обряда посвящения. Как мы увидим, многие обряды посвящения включают мотив смерти в темноте от руки Божественного Существа. При этом мы хотим подчеркнуть, что уже первый акт ритуала налагал испытание смертью — новички насильственно помещались в неизведанный мир, и испытываемый ими ужас подтверждал присутствие в нем Божественных Существ. Мир, в котором теперь находились неофиты, был миром священным. Между ним и материальным миром существовал разрыв, нарушенная непрерывность. Переход от мира непосвященного к миру священному требовал испытания смертью; умирает одно существование, чтобы перейти в другое. В приводимом нами примере умирает детство и безответственность детского существования — непосвященного, невежественного, чтобы прийти к высшему существованию, делающему возможным прикосновение к священному.
«Жераэл» у племени Курнаи
Все эти моменты выступят еще более отчетливо, когда мы увидим, что происходит с новичками во время их общения с наставниками. Чтобы представить себе место различных ритуальных и идеологических элементов в общей церемонии посвящения, мы приведем здесь несколько обрядов целиком, не разбивая их на отдельные фрагменты и не обсуждая частности. Правда, это неизбежно повлечет за собой некоторые повторы, но у нас нет иного способа прояснить последовательность ритуальных действий и таким образом выделить структуры разных обрядов посвящения. Мы начнем с самого простого и наименее драматичного — с обряда у племени Курнаи. Итак, мы помним, что, лежа на земле в священной выгородке, накрытые покрывалами новички засыпают под монотонный песенный напев. По пробуждении они получают «пояс зрелости», после чего начинается собственно обучение. Неофиты вновь ложатся на землю и набрасывают на голову покрывало. Затем под звуки трещоток к ним приближаются мужчины. Вождь приказывает новичкам сбросить покрывала и посмотреть на небо, а затем на мужчин, несущих трещотки. К ним обращаются два старика, они говорят: «Вы никому не должны рассказывать об этом — ни матери, ни сестре, никому, кто не является
