Тайные коды боевых искусств Японии - [7]

Сёгун принадлежал к высшему самурайскому слою, который назывался даймё – дословно «большие имена». Считается, что понятие «имя» ( мё ) в этом слове происходит от понятия мёдэн – «именные поля», т. е. наследственные владения.

Сам высший слой даймё никогда не был однороден. Наибольшей властью располагали три ветви фамилии Токугава – госанкэ , или санкэ , которые именовались по их владениям: Кии, Овари и Мито. Именно из этих трёх кланов мог быть выбран сёгун, если прежний не оставил прямых наследников. Эти три фамилии имели свои замки, большие земельные наделы, вооружённые отряды, являясь фактически удельными князьями. Остальные же категории даймё таких возможностей были лишены. Например, представителям трёх других ветвей семьи Токугава – Таясу, Хитоцубаси и Симидзу – приходилось постоянно жить в столице сёгуната Эдо и нести службу в государственных структурах.

Ещё ниже стояли представители фудай-даймё (16 чел.) и, наконец, тодзама-даймё (86 чел.). Слой даймё, как видно, был замкнутым, количество его представителей поддерживалось практически на одном и том же уровне, что ещё больше укрепляло иерархическую структуру бакуфу. Лишь из числа даймё могли назначаться генералы и командиры воинских частей, именно им давались наиболее ответственные поручения. Правда, они же, располагая деньгами и влиянием, в ХVI в. чаще всего выступали против сёгуната, пока Токугава весьма жёсткими методами не объяснил всем категориям самураев, какое место они занимают на иерархической лестнице сёгуната. Таким образом он на несколько сотен лет успокоил страну.

Именно этой категории самураев – даймё – суждено было сыграть основную роль в истории формирования боевых искусств и воинской культуры Японии. Именно они содержали в своих замках школы боевых искусств, финансировали школы ниндзя, посылали в далёкие районы страны гонцов, чтобы разыскать наиболее искушённых инструкторов боя на мечах кэн-дзюцу .

Всего в истории Японии принято выделять четыре основные категории даймё. Первая – это сюго даймё , которую представляли провинциальные правители, первоначально назначаемые сёгуном. Но во время войн Онин (1467–1477 гг.), которые вели за власть сёгуны рода Асикага, многие сюго без особых угрызений совести изменили своему долгу и обрели известную самостоятельность. Именно эта категория даймё оказалась особенно активной в конце ХIV – ХV вв.

Другая категория представляла собой несколько меньшую, но значительно лучше организованную группу даймё так называемых «Годов Войны» ( Сэнгоку-дзидай , 1450–1615 гг.). И, наконец, две последние категории – «секио» даймё периода Момояма (1573–1615 гг.) и «секио» дайме периода Эдо (1615–1867 гг.) [94].

Мелкопоместные самураи относились к более низкой категории – семё («малые имена»). За ними шли самураи, обычно не имевшие земельных владений, но подчинявшиеся непосредственно сёгуну, – хатамото и гокэнины .

Представителей даймё и семё было немного, основную же массу составляли обычные самураи, которые жили довольно бедно. Большая часть их находилась в услужении даймё, а несколько десятков тысяч – в личном подчинении сёгуна. В любом случае «независимый» самурай считался скорее нечастым исключением, нежели правилом. Все самураи, которые имели господина, получали жалованье, измеряемое в особых мерах риса – коку . Кстати, именно рисом самураи расплачивались, если нанимали ниндзя, на него же приобретали себе снаряжение, вооружение, кормили семью.

Каждый самурай был ориентирован на служение господину и выполнение по отношению к нему сложного комплекса правил поведения ( гири ), в частности, «долга преданности» ( он ). При всей своей горделивости внутренне эти воины никогда не были самостоятельными, они находились в плену сложной ритуальной действительности, которая ставила самураев именно в отношения соподчинения. Лишь имея господина, самурай обретал психологический комфорт и равновесие и испытывал страшное потрясение, когда терял его. Он становился ронином – самураем, утратившим своего господина.

Положение ронина было довольно плачевным. Своего земельного надела ронины не имели, жалованье им никто не выплачивал. При этом самураи считали ниже своего достоинства заниматься какой-либо работой и хранили себя лишь для ратных подвигов. Без войны, не имея господина, ронины жили в нищете. Не случайно, заслышав звуки боевых труб в любом княжестве, они с радостью бросались туда предлагать свои услуги. Только война давала им возможность для существования. Даймё нанимали этих умелых воинов фактически за бесценок, иногда менее чем за 30 коку риса в год, в то время как «постоянные служащие» получали от 150 до 600 коку. Но другого выхода у ронинов не было.

Несколько лучше было положение самураев, которые находились в личном подчинении сёгуна. В основном это были люди смелые и умелые в бою, именно благодаря им сёгуны Токугава и держали в страхе многие княжества. Гвардию сёгуна составляли хатамото; их было немного, около 5 тыс., но обучены они были значительно лучше, чем обычные самураи. Да и жалованье у них было приличным – от 500 до 10 тыс. коку риса в год, что позволяло хатамото к концу жизни скопить неплохое состояние и даже перейти в разряд семё. Когда войны в Японии стали редкостью, сёгуны не решились расстаться со своей преданной гвардией, и хатамото стали выполнять чисто административные функции.