Тайные кланы. Гамбит Тэкеши-Они - [26]

Глава 8. Обойдёмся без массажа

Озему Канэко сидел в кресле и смотрел в одну точку. Сигарета дымилась, зажатая между указательным и средним пальцами. Пепел уже согнулся под собственной тяжестью и готовился упасть на циновку, когда маг моргнул и повернул голову, приходя в себя.

Даже ему, кэндзя, путешествие по Кава-Мидзу давалось нелегко. Канэко видел реку в фиолетовых тонах — каждому она являлась по-разному, были лишь некоторые общие черты.

Считанные минуты — вот и всё, чем приходилось довольствоваться. Перегнёшь палку, зарвёшься — и сфинксы Нуэ унесут тебя в преисподнюю, где твою душу растянут над огненной геенной для бесконечной пытки.

Демоны не дремлют — они ждут, когда неопытный маг или самонадеянная ведьма ступят на скользкую дорожку и станут лёгкой добычей. Вот такие, как Лера, и попадаются чаще всего. Молодые да ранние, которым подавай всё сразу, причём на блюдечке с голубой каёмочкой. Нет, это ж надо додуматься! Вызвать Они, не имея доступа к Кава-Мидзу, даже понятия не имея, как управлять энергетической рекой!

Канэко нахмурился: в памяти всплыли события давно минувших дней. Когда-то у него был сын — подающий большие надежды маг. Лера напомнила ему его — такая же нетерпеливая, горячая, стремящаяся к независимости, амбициозная. Всё это он увидел в девушке, когда она стояла в его кабинете — от кэндзя не скроешь ничего. Правда, было в юной ведьме что-то ещё, едва уловимое, скрытое в ауре. Канэко не сумел понять, что именно, и это его тревожило. И вызывало интерес.

Однако мысль о сыне постепенно отвлекла кэндзя от размышлений о девушке. Минору был таким сильным, таким жизнерадостным. Теперь его прах покоится на Серафимовском кладбище, а душа… Лицо Озему Канэко исказилось гримасой боли — он так и не свыкся с мыслью, что душа его сына пополнила сокровищницу Тэкеши-Они. Да и как можно с этим смириться? Одно дело знать, что твой ребёнок умер, и ты его никогда больше не увидишь, и совсем другое — понимать, что его душа беспрерывно терзается в залах ужаса дворца владыки Хаоса.

Канэко раздавил окурок в пепельнице и волевым усилием отогнал мысли о прошлом. Нужно думать о настоящем, чтобы в будущем прорваться сквозь волны Кава-Мидзу и войти в преисподнюю как победитель, а не как добыча демонов. Именно этому посвятил себя Канэко. Он рассчитывал, что сын поможет ему в его изысканиях, но теперь ему предстояло сделать это самому — в первую очередь для того, чтобы освободить душу Минору.

Учёные считают, что, помимо трёх известных людям измерений, во Вселенной существуют ещё, по крайней мере, девять, которые мы не воспринимаем, потому что не обладаем для этого необходимыми органами чувств — так же, как рыбы не в курсе, что есть мир, помимо водного, а насекомые-дальтоники считают вселенную монохромной картинкой, на фоне которой лишь цветы выделяются яркими привлекательными пятнами.

Среди недоступных человеку измерений располагается и мир Хаоса, обитель демонов и прочих жутких существ, чьи представления о жизни столь сильно отличаются от наших, что столкновение этих двух миров неминуемо привело бы к взаимному истреблению. И всё же именно о преодолении границы мечтал Озему Канэко и множество других Старейшин, живущих сейчас и живших прежде.

Кава-Мидзу, или Стикс, — это одновременно и связующий канал между измерениями, и фильтр, не допускающий демонов в мир людей. Маги и демоны могут находиться в нём, но попадать в другие измерения не в силах. Правда, демоны на это способны, но лишь при условии, что их призовёт колдун или ведьма. Но и тогда они удерживаются ловушкой пентаграммы. Конечно, если она верно начерчена, и ритуал проведён без ошибки, но самое главное — маг должен уметь управлять энергией Кава-Мидзу, чтобы сдерживать демона. Иначе — смерть и вечные муки души.

Размышления Канэко прервал зазвучавший на столе телефон.

— Да?

— Вам звонит Фрельман.

— Соединяй, — пауза. — Алло, слушаю. Да, время терпит. Понимаю, бывает. А потому что не надо было обещать, а вы поторопились. Понимаю, хотели похвастаться. Да, на вас не похоже и случай действительно особенный. Нет, Яков Густавович, подробности меня, как и прежде, не интересуют. Мне нужна его голова. Я знаю, вы взяли надбавку за срочность. Ах, вот в чём дело, — Канэко усмехнулся. — Ну да, это была ваша идея, я вас не торопил. Нет, денег возвращать не нужно, не волнуйтесь. Да, пусть ваш человек работает спокойно. Хорошо. Доставьте мне голову — и я вас не обижу. Всё. До свидания, Яков Густавович.

Канэко повесил трубку. Вот старая шельма! Интересно, действительно у него всё сорвалось или юлит, стараясь выкачать побольше денег. Вообще Фрельман человеком считался серьёзным и с людьми работал тоже серьёзными, поэтому репутацией дорожил, так что едва ли он решил её подмочить. Он хоть и понятия не имел, кто такой Кирилл Андреевич (под таким именем Озему Канэко знали непосвящённые в истинные дела клана Ки-Тора) на самом деле, но осознавал: развести подобного человека — всё равно, что добровольно в гроб лечь. Так что о Фрельмане, пожалуй, можно не беспокоиться. Достанет, непременно достанет. Из кожи вон вылезет. Тем более что и деньги ему обещаны немалые.