Тайные фрегаты - [15]

— Сказки все это! Ворожба бесовская!

— Ой, Кондратий Никитич, никогда не говори в море такое! Слов нет, силен ты по торговой части, но видно не слышал о том, что тот, кто на море не бывал, тот и страха не видал. Море-то не обманешь, оно имеет свой нрав и не знает ни сострадания, ни жалости. Оно живое, кого только в нем нет!

— Денис, сделай милость, расскажи о морских чудесах! — попросил Соловей.

— Да возьми хотя бы тюленей. Днем они любят резвиться в воде, а по ночам слушают голоса моря и пение русалок. В лунные ночи водят хороводы и поют, а когда разыграются, то кувыркаются в волнах, подбрасывают вверх клочья пены, дарят русалкам ожерелья из водяных брызг. Потом ловят в подводных лесах серебристых лососей, а черных воронов посылают к горным ручьям за сладкой водой и начинают пир, который длится всю долгую осеннюю ночь. Ну а если им надоест играть с русалками и захочется повидаться с теплыми земными женщинами, и хлебнуть чего-нибудь покрепче пресной воды, то тюлени выходят на сушу. Они превращаются в людей и на могучих черных волнах, которые становятся вороными конями с длинными седыми гривами, скачут в прибрежные селения и города. Там гуляют и веселятся, щедро платят золотом-серебром, что достают из сундуков затонувших кораблей. Но бывает, что по утру находят на берегу мертвых тюленей. Это те, кто загулялся на суше и вовремя не услышал голос моря.

— А ты слышал этот голос? Какой он?

— Так у моря голоса разные. Порой оно вздыхает и что-то шепчет, а его волна ласкает, как материнская рука. Ну а если сердится, то начинает шипеть и ворчать, голос становится глухим, а волна может дать крепкую оплеуху. В бурю пена стелется над водой, море воет и грохочет, а волны ломают дубовые брусья и гнут железные болты, которыми крепятся части корабельного корпуса. Вот тогда говорят, что небо сходится с морем, а люди на судах молятся всем богам…

Соловей замер на крышке трюмного люка с широко открытым ртом и не спускал глаз с кормщика. Другие мореходы занимались своими делами и тоже слушали очень внимательно. Даже дед Кондратий не перебивал рассказчика, только задумчиво покачивал головой.

— А ведь за нами погоня, — вдруг вымолвил Денис. — Давно слежу за этой посудиной. Она раньше держалась вдали, но повторяла все наши повороты, а сейчас начала приближаться.

— Что за судно?

— Одномачтовое, судя по парусам, похоже на буер. Судно легкое, ходкое, на таком возят мелкие грузы, ловят рыбу.

— Сколько на нем может быть людей?

— Как у нас, не больше десятка. Пушки на таких малышей не ставят, так что отобьемся.

Глава 7

Вскоре буер приблизился и можно было рассмотреть стоявших на его палубе людей. Судя по одежде обычные рыбаки, но у двоих в руках мушкеты, а остальные вооружены тесаками и длинными ножами. В стоящем на носу человеке Иван и Соловей узнали Петра, угощавшего их ромом в Ревеле. Только на этот раз на нем был не кафтан с кружевами, а морская куртка, перепоясанная широким ремнем, из-за которого торчала рукоятка пистолета.

— Эй, на карбасе! Спускайте парус! — скомандовал он.

— В чем дело? Держим путь в Стокгольм, имеем пропуск от шведских властей, — ответил дед Кондрат. Он также встал на носу карбаса и в руках сжимал старинную пищаль — единственное огнестрельное оружие, которое разрешено было иметь на карбасе.

— Ваши люди учинили драку в порту, изранили моих работников. Вот приказ бургомистра Ревеля, чтобы вас задержать и доставить к нему на суд! — Петр достал какую-то бумагу и помахал ею издали.

— Подотрись им, собака! — Закричал Соловей, но Денис грозно рыкнул на него.

— Не лезь в разговор старших!

— Ловить преступников бургомистр посылает своих стражников, — отвечал дед Кондрат. — А вот почему вы за нами следили полдня и объявились только сейчас, когда рядом нет других судов? Датского капитана Густава Тролла также обманули? Имеем доказательства вашего разбоя и везем их в королевский суд!

— Не бывать вам в Стокгольме! — зло закричал Петр. — Ребята вперед!

Но Денис ожидал этого момента и вовремя переложил руль. Тяжелый карбас отвернул влево и, подхваченный волной, буер проскользнул мимо. С него пальнули, и мушкетам ответила пищаль. Никто не пострадал, ветер унес дым выстрелов, и оба судна продолжали качаться на крутой волне друг против друга. Команды яростно переругивались, а кормщики старались перехитрить один другого и поставить свои суда самым выгодным образом. Верткий буер описал круг и опять нацелился на карбас.

— Братцы! Берись за весла и багры! Как супостаты начнут прыгать на борт, спихивайте их в море! — командовал дед Кондрат. — С Богом!

Брошенные с буера крючья вонзились в палубу, но привязанные к ним веревки были тут же обрублены. Раздались выстрелы, и дед Кондрат выронил пищаль. Буер сильно ударил в борт карбаса, раздался треск, и волна вновь развела суда. Но на борт успели перескочить трое во главе с Петром. Первого ударили в грудь веслом, и он свалился в воду, но остальные двое твердо встали на палубе карбаса. Один с обнаженным тесаком, а Петр навел на корабельщиков пистолет.

Огромное черное дуло, словно неподвижный змеиный глаз, смотрело в упор на Ивана. От его вида перехватило дыхание. Позади хрипел дед Кондратий, громко молился кто-то из корабельщиков. С приближающегося буера оскалившиеся бородачи орали что-то страшное.