Тайны знаменитых пиратов, или «Сундук мертвеца» - [28]

Точно так же и рассказы древнегреческих писате­лей привлекали прежде всего сообщениями о таин­ственных, мифических странах и чудесах, которыми они знамениты. У Гомера поражало описание стра­ны одноглазых циклопов, а у Лукиана удивляли легенды об «индийских чудесах».

Образы чудес загадочной Индии влияли и на сре­дневековую фантастику. Тогда же начал складывать­ся жанр вымышленного путешествия. Его творцы свои вымыслы о неведомых землях преподносили как достоверные свидетельства очевидцев, а подлин­ные сведения землепроходцев и мореходов переос­мысливали, бывало, в традиционном ключе, стре­мясь лишь к тому, чтобы поразить чудесами впечат­лительных современников.

Можно представить, как действовали на вообра­жение, пребывавшее в плену тогдашних представлений, «свидетельства» об изрыгающих пламя дьяво­лах, обитающих в загадочной Индии, где якобы на­ходилось и «Царство пресвитера Иоанна». Следуя легенде, португалец капитан Себастьян Кабот на своей карте поместил эту святую землю обетован­ную в Восточной и Южной Индии. И не случайно Рабле, в эпоху которого легенда эта продолжала воз­буждать всеобщий интерес, писал о предполагаемом сватовстве Панурга к дочери «Короля Индии» пресвитера Иоанна. Намечал автор «Пантагрюэля» и путешествие своего героя в эту страну, где будто бы находился вход в преисподнюю.

Представления о сказочных странах, населенных фантастическими существами, отразились и в твор­честве других писателей. Отелло, рассказывая венецианскому Совету о своих скитаниях, о больших пе­щерах и степях бесплодных, упоминает и об «антро­пофагах» – людях с «головами, что ниже плеч рас­тут». Легенды о призрачном острове Св. Брандана вдохновляли Т. Тассо при описании садов Армиды в поэме «Освобожденный Иерусалим». Описание «ин­дийских чудес» встречается у Деккера и Бекона, Бен-Джонсона и Флетчера, у других авторов.

В середине XIV века французы и англичане зачи­тывались списками сочинения сэра Джона Мандевиля, поведавшего о своем поистине необычайном 34-летнем хождении по свету.

Где только не побывал сэр Джон: ступал по земле Кадилья, что к востоку от владений китайского хана, был в «стране пигмеев», видел и описал гри­фона, засвидетельствовал существование живого «баранца» и сказочной магнитной горы, притягивающей железные части кораблей, что ведет к их ги­бели, горы, которую после этого тщетно пытались отыскать; наконец, разрешил еще одну загадку – пояснил, что Нил берет начало в раю.

Долго верили этим выдумкам, сразу же переве­денным чуть ли не на все европейские языки и от­тиснутым в 1484 году только что изобретенным ти­пографским прессом, пока не выяснили, что попу­лярное сочинение – мистификация. Автором ее оказался некий Жан де Бургонь, бельгийский врач и математик. Было установлено, что он всего-навсего ловкий компилятор древних и средневековых авто­ров, искусно повторяющий за ними были и небыли­цы.

Еще в XVIII веке современники Свифта были уверены в реальном существовании тех стран и на­родов, о которых рассказывал капитан Гулливер. Эту уверенность разделяли и в отношении Уто­пии – страны, описанной Т. Мором, и даже наме­чали послать миссионеров на остров Тапробана (Цейлон), где, кстати говоря, предполагали заодно обнаружить и город Солнца, придуманный Т. Кампанеллой. Так же как на Бермудских островах со временем будут пытаться найти шекспировскую ска­листую «державу Просперо».

Этот небольшой экскурс показывает, какой дерз­кой отвагой надо было обладать, чтобы решиться выйти в море и пуститься в плохо изведанные мор­ские просторы. Плавания Колумба, Васко да Гамы, Магеллана были все равно что в наш век полеты в космос. Это всегда был подвиг, ибо риск был слиш­ком велик, а надежды на благополучное возвращение почти никакой. Моряков подстерегали многие опасности – штормы и бури, голод и болезни, сви­репые пираты и стрелы туземцев.

«Сан-Бенту» миновал мыс Доброй Надежды – надежды на то, что отсюда легко достичь желанной Индии. Камоэнс увидел этот мыс в лучах утреннего солнца. Шторм, разразившийся ночью, кончился. Корабль благополучно обогнул южную точку Афри­канского материка и вошел в Левантское море, то есть в Индийский океан.

Продвигаясь дальше вдоль восточного побережья Африки на север, моряки «Сан-Бенту», как когда-то спутники Васко да Гамы, увидели на обрывистом берегу белый столб. Это была веха – «падран», по­ставленная Бартоломеу Диашом, «предел открытий другого португальского отряда, опередившего нас в этих отдаленных странах», – как сказал Васко да Гама.

Отсюда начинались новые пути, не известные ев­ропейцам. И моряки «плыли наудачу, то разбивае­мые бурями, то останавливаемые штилем и постоян­но окруженные страшными опасностями».

Туземцы, которых приходилось им встречать, производили самое благоприятное впечатление. Камоэнс с симпатией описывает их гостеприимство, пляски, радушие и доброту. К сожалению, они «не понимали их языка и не имели возможности полу­чить от них какие-либо объяснения о странах, кото­рые искали».

Вскоре добрались до безопасной гавани. Это было весьма кстати, так как начались болезни и самая страшная из них – стробут, то есть цинга.