Тайны Змеиной горы - [37]
На поверхности горы Васька работал не хуже других. Но те, кто поверил, что он утихомирился потому, что попал на глаза высокому начальству, просчитались. Васька брал дальний прицел.
Однажды в полдень, проходя мимо, доглядчик заметил, что Васькин кадык часто и судорожно бегает. Будто кто душит Ваську за горло. Доглядчик смолчал, спрятался за спины работных и стал исподтишка наблюдать.
Васька легко выдал себя. Выдернул из голицы руку, вроде хотел пот с лица смахнуть. Доглядчик сейчас же узрил, как что-то блеснуло и погасло в раскрытом Васькином зеве.
И так несколько раз…
После смены Ваську в компании нескольких работных привели к лекарскому ученику. Тот старательно прощупывал, мял тощие животы. А к Ваське будто прилип. Налил полную глиняную кружку чего-то жидкого сказал:
— Болезнь в животе у тебя. Испей до дна, все пройдет.
Васька покорно выпил и было задал тягу. Три солдата и доглядчики стали поперек дороги.
— Не спеши! Приказ его превосходительства бригадира Беэра — сидеть здесь всем час-другой.
Васька сидел и удивлялся: зачем понадобилось поить его какой-то солоноватой водицей? Хотел других спросить, поены ли они, да вдруг нестерпимо поманило в кусты. И снова перед Васькой солдаты.
— Куда же мне… в ладошки? — слезно взмолился Васька.
Солдаты вывели его из лекарской палатки, указали на большой деревянный ушат.
— Сюда велено…
Вслед больше никто не выходил. Понял Васька, что только его одного напоили зельем, остальных работных в палатку приводили просто для виду. Заметался, как угорелый, от неумолимой догадки: «Выходит, и золотишко из брюха вынесло?..» Васька было бросился к бадейке, услужливо предложил:
— Давайте, служивые, отнесу подальше и выплесну!
— Велено в целости оставить, — холодно отрезали солдаты и повели Ваську к самому Беэру.
Никогда в жизни Ваське не случалось стоять перед таким высоким начальником, потому немало сробел от холодного пронизывающего взгляда Беэра.
— Говори, мерзавец, сколько покрал золота из урочных добыч. Куда припрятал? Да без утайки у меня ответствуй!
Васька в ноги упал, притворно запричитал:
— Нешто моего рассудка такое дело, как золото красть. Куда оно мне, золото-то? Для меня одна утеха, когда пузо набито…
Беэр к самому Васькиному носу поднес кулак.
— Сказывай, сколько металла пропустил через свою поганую утробу.
Тем временем солдаты внесли бадейку, промытую дочиста. На черном необсохшем донышке поблескивала золотая крупа. Прямая улика налицо. И все же Васька стал гнуть свое.
— Какой прок золотом брюхо набивать! Чай, не хлебушко с мясом… А если и оказалось у меня в брюхе, так, может, с хлебом или водицей по недосмотру попало.
На другое утро, как и полагалось, перед работой Ваську наказали с отменной строгостью и парадной торжественностью. Сам Беэр огласил Васькину провинку. Читал бумагу так, что под рубахи работных будто лезли злые муравьи.
Поначалу Васька крепился под плетьми. Даже не шелохнулся. Потом стал вздрагивать мелко и часто, всем телом. Дважды, после обливания ключевой водой, приходил в чувство. В третий раз вода не помогла. Солдаты побросали плети. Ваську уволокли в лекарскую палатку.
Соленый шепнул на ухо Федору:
— Монаршее начало, пожалуй, покрепче демидовского. Не жилец после такого побоя Васька. Если и очухается — железы[7] кости перегрызут, как лютые дворовые псы.
Федор не сразу нашелся, что сказать в ответ. Потом возразил тестю:
— Никто не заставлял Ваську глотать. Другие того не делали и под плети не угодили.
С нескрываемой укоризной Соленый поглядел на Федора.
Через несколько дней Беэр увидел Лелеснова. После минутного раздумья поманил к себе пальцем:
— Пойди сюда. Ты мне нужен, штейгер.
Из слов бригадира Федор узнал, что его ждала немалая награда не от кого-либо иного, а от самого барона Ивана Антоновича Черкасова, управляющего царским кабинетом. Беэр тут же наказал капитану Улиху, которого назначил управляющим Колывано-Воскресенским заводом:
— Штейгера пошлите ко мне на Барнаульский завод.
В Барнауле Беэр встретил Федора радушно. На лице расцвела приветливая улыбка. Разговаривал мягко и вкрадчиво. Казалось Федору, что не высокий и важный начальник перед ним, а давнишний и близкий друг.
Беэр для гостя приказал отвести лучшую комнату в заводской канцелярии. Туда поставили деревянную кровать с высокими спинками, украшенными замысловатой резьбой, стол, накрытый атласной скатертью, серебряные подсвечники и посуду. Пол испестрили тончайшей работы и ярких красок половики. На стенах — картины из жизни святых апостолов, в углу — икона святой пречистой девы Марии в новой позолоте. Убранство комнаты завершали четыре массивных мягких кресла. На верху спинок ощерили пасти невиданные чудовища. От непривычной обстановки Федор онемел.
Вечером Беэр по русскому обычаю обильно потчевал гостя. Федор понял, отчего хозяин так тучен телом: ел и пил за пятерых. Два денщика еле успевали подносить посуду с новыми яствами, убирать порожнюю.
От съеденного и выпитого Беэр обмяк, на лице сладкая истома. Встал с места и повел Федора в угол обширной горницы.
Поднял тяжелую крышку кованого сундука, вытянул меховую шубу, тряхнул, как на торге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главные герои романа — К. Маркс и Ф. Энгельс — появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 года. И далее мы видим Маркса и Энгельса на всем протяжении их жизни — за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с врагами, в заботах о своем текущем дне и в размышлениях о будущем человечества, и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров — людьми мысли, принципа, чести.
Роман корейского писателя Ким Чжэгю «Счастье» — о трудовых буднях медиков КНДР в период после войны 1950–1953 гг. Главный герой — молодой врач — разрабатывает новые хирургические методы лечения инвалидов войны. Преданность делу и талант хирурга помогают ему вернуть к трудовой жизни больных людей, и среди них свою возлюбленную — медсестру, получившую на фронте тяжелое ранение.
Салиас-де-Турнемир (граф Евгений Андреевич, родился в 1842 году) — романист, сын известной писательницы, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. В 1862 году уехал за границу, где написал ряд рассказов и повестей; посетив Испанию, описал свое путешествие по ней. Вернувшись в Россию, он выступал в качестве защитника по уголовным делам в тульском окружном суде, потом состоял при тамбовском губернаторе чиновником по особым поручениям, помощником секретаря статистического комитета и редактором «Тамбовских Губернских Ведомостей».
В книгу вошли незаслуженно забытые исторические произведения известного писателя XIX века Е. А. Салиаса. Это роман «Самозванец», рассказ «Пандурочка» и повесть «Француз».
Он был рабом. Гладиатором.Одним из тех, чьи тела рвут когти, кромсают зубы, пронзают рога обезумевших зверей.Одним из тех, чьи жизни зависят от прихоти разгоряченной кровью толпы.Как зверь, загнанный в угол, он рванулся к свободе. Несмотря ни на что.Он принес в жертву все: любовь, сострадание, друзей, саму жизнь.И тысячи пошли за ним. И среди них были не только воины. Среди них были прекрасные женщины.Разделившие его судьбу. Его дикую страсть, его безумный порыв.