Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…») - [7]

С девочкой собирались поехать к Ванге, тем более что Нику – ей тогда было лет девять – приглашали в Болгарию, где в переводе вышла ее книга «Черновик». Но, как назло, тяжело заболела Майя, а Карпова не могла ее оставить. Я заметил: «Хорошо, что вы не были у Ванги: вдруг она предсказала бы страшную участь Ники?» – «А может, и плохо, – сказала Карпова, – Ванга бы в чем-то Нику остановила, что-то ей подсказала».

Некоторые психологи, говоря о столь ранней поэтической одаренности девочки, считали ее инопланетянкой, вступившей в контакт с существами параллельного мира, которые используют ее в качестве своеобразного рупора. Дескать, это не сама она пишет, а только транслирует, переводит на человеческий язык навязанные ей мысли. «Когда Ника была маленькая, лет восьми, – рассказывала Майя, – к нам приезжала дама из-под Москвы, профессор. Она была без ноги и занималась инопланетянами. Так вот она говорила, что Ника послана из космоса. И еще она мне сказала, что Никуша до тринадцати лет будет писать стихи, а потом станет такой, как сейчас». Речь шла уже о взрослой Нике, которой было страшно входить в окружавшую ее жизнь. К сожалению, предсказание это сбылось.

Здесь я ввожу в число действующих лиц человека, знавшего Нику с рождения, а также всех ее родных. Это Татьяна Николаевна Барская, известная журналистка, автор многих книг о Крыме и замечательных людях, живших и отдыхавших в нем. По поводу болезней Ники Барская высказалась так: «А кто лечил Нику в Ялте и от чего? Ребенок не спал, надо было бить в колокола, найти врача. А они ее никуда не возили и ни к кому не обращались». Оставлю это без комментариев, но доля правды в этом есть.

В одной из газетных статей мельком упоминалось, что у Ники был диабет. «Господи! – подумал я. – Мало девочке бронхиальной астмы, бессонницы и двенадцати застойных пневмоний, так еще и диабет». Когда я спросил об этом Карпову, она категорически отвергла такую информацию.

Как бы там ни было, но в интервью на радио[25], которое Ника дала в конце 1986 – начале 1987 года, на вопрос ведущей: «А ты конфеты любишь?» – Ника ответила: «Обожаю. Я жуткая сластена. Мне их, к сожалению, нельзя. Ну, можно немножко, в малом количестве. У меня диабет». Эти слова были сказаны в присутствии Майи, которая их не опровергла. Значит, диабет у Ники был, и притом с детства. Когда в 2014 году я рассказал об этом Карповой, она переспросила: «Так Майя рядом была с Никушей?» – и, услышав мой утвердительный ответ, сказала: «Тогда пиши, что диабет у Ники был. Наверное, они скрывали это от меня, не хотели волновать». – «Вы же не могли все знать о Нике», – заметил я. «Я многое о ней не знала», – уточнила Карпова. «Наверное, Майя так решила, она же командовала в вашей семье, была дирижером. А вы были первой скрипкой». – «Я была барабаном», – горько улыбнулась она.

А вот что вспоминала о своем детстве сама Ника в дневниковых записках: «Маленькой помню себя постоянно больной – воспаление легких, астма. Мы с мамочкой трудились над температурой и кашлем. Я старалась не капризничать, есть без уговоров. Бабуля летала как птичка – работала и подрабатывала… Бедные мои, красивые, чуткие, добрые девочки старались меня успокоить. Врачи, врачи, врачи… Мама сходила с ума. Бабуля надеялась на чудеса. Постоянно причитала: “Господи, сделай так, чтобы Никушенька не писала стихи”. Сидела на кухне и плакала. А я ждала свой звук. Он пронзал меня от макушки до конца позвоночника, и силы мои удесятерялись: переполнялась мыслями, хотелось бегать, кричать…»

Хочу опровергнуть мнение всех авторов, писавших до меня о Нике, будто она не спала ночами из-за бронхиальной астмы, потому что приступы удушья вызывают страх перед сном и девочка боялась заснуть, точнее – не проснуться, задохнувшись от кашля, а компенсацией за бессонницу были удивительные стихи, диктуемые ей свыше. Ничего подобного: причиной бессонницы Ники был только звук, который она ждала, а не бронхиальная астма, проявлявшаяся у нее в основном в дневное время. Это не предположение, а утверждение единственных свидетелей страданий Ники – ее мамы и бабушки. Для большей убедительности в 2014 году я спросил у Карповой в очередной раз: «Из-за чего не спала в детстве Ника?» Вот ее дословный ответ: «Она ожидала звук. Астма началась у нее в три года и на бессонницу не влияла, ночью приступов не было. Астма влияла на общее состояние и нервную систему».

Глава 2 «Поэзия сама ко мне пришла…»

Символично, что 29 августа 1982 года, за три дня до того, как Никуша пошла в школу, в газете «Советский Крым», на третьей странице, появилась первая публикация ее стихов. Это были стихотворения «Лошади в поле» и «Утром, вечером и днем…». Рядом с ними – фотография Ники, сделанная соседом по дому фотохудожником Николаем Орловым, который и принес стихи девочки в редакцию.

В первом классе Ника начала считать, читать она уже умела, а писать научилась позднее. Многое для развития ей дала учительница младших классов Алла Евдокимовна Каменская, с которой дружила Майя. Училась Ника плохо, грамотой так и не овладела, да и не дописывала слов до конца, будто боялась не успеть записать последующие. По словам Карповой, Ника говорила: «Какая разница, если я вместо одной буквы напишу другую, – смысл-то не изменится». – «Ну, как же, Никушечка, есть же правила». – «Да, есть, но я не могу их проглотить». Просматривая ее школьные тетради и листы со стихами, могу засвидетельствовать, что безграмотна Ника была в той же мере, что и талантлива. Специально сделать такие ошибки, которые делала она, по-моему, невозможно. Приведу несколько примеров ее безграмотности: «Есле ты даже очень много кричал это тебе непаможет душэ», «скальзила лошать», «нозаним идут по его следа пережытого», «нет вить штота останится после меня», «дедушка, он – учясник виликой отечиственной войны», «зделал дащечки», «расходувал», «скворечнегов» и т. д. А вот несколько стихотворных строк: