Тайны Второй мировой - [154]
Из всех героев Первой мировой войны наибольшую известность приобрел донской казак Кузьма Крючков, первым удостоенный знака отличия Георгиевского креста («солдатского Георгия»). Вот стандартное описание его подвига: «Пруссаки, ничего не подозревая, постепенно приближались к засаде. Лишь только неприятель приблизился на ружейный выстрел, казаки открыли по нему огонь. Прусский офицер остановился и что-то скомандовал своему отряду, и отряд стал удаляться. Быстро вскочив на своих коней, Крючков и товарищи выскочили из засады и бросились за неприятелем.
Крючков скорее всех настиг пруссаков и врезался в неприятельский отряд, размахивая шашкой. Пруссаки окружили храбреца, и к нему с шашкой мчался прусский офицер, готовясь нанести удар. Один из подоспевших в тот момент товарищей Крючкова, заметив это, выстрелил и свалил офицера.
Крючков же, вложив шашку в ножны и выхватив винтовку, хотел выстрелить в неприятельского унтер-офицера, но тот ударом шашки рассек ему руку, и у Крючкова выпала винтовка. Снова выхватив шашку, Крючков рассек своему сопернику шею.
Едва успел Крючков разделаться с одним, на него бросились два пруссака с пиками наперевес, намереваясь вышибить его из седла. Снова вложив шашку, Крючков быстро схватил обе пики руками и сильно рванул на себя. Оба пруссака свалились на землю, а он, вооружившись неприятельской пикой, бросился на остальных немцев.
Скоро справились и с остальными, и из 27 человек немцев лишь трое успели ускакать, а 24 были убиты и ранены. Крючков, в самом начале боя получивший рану в руку, получил всего 16 ран в себя и 11 в лошадь (любопытно, что сумма ран, полученных Крючковым и его конем, равна общему количеству немцев, будто бы сражавшихся с отрядом Крючкова; данное обстоятельство может служить доказательством вымышленности всех этих цифр; вероятнее всего, такое совпадение произошло подсознательно. — Б.С.), один свалив одиннадцать человек немцев. За этот подвиг Кузьма Крючков награжден знаком отличия военного ордена первой степени (т.е. вне очереди, без получения трех предыдущих степеней. — Б.С.)»>{570}.
Подвиг Крючкова отразился и в поэтических произведениях. В былине Владимира Вишнякова>{571} памятный бой казаков Крючкова, Астахова, Иванькова и Щеголькова с отрядом прусских драгун описывался следующим образом:
Вторая же часть былины посвящена казначею Соколову, при вступлении немцев в Калиш уничтожившем кредитные билеты и за это расстрелянного оккупантами. Этот подвиг-миф нельзя, однако, считать проявлением специфического жертвенного менталитета русских. В годы войны пропаганда всех стран прославляла подвиги гражданских лиц, казненных неприятелем. Можно вспомнить медсестру Эдит Кавель, расстрелянную немцами в 1915 году в Бельгии по неосновательному обвинению в шпионаже (в действительности она только оказывала помощь союзным пленным), из которой пропаганда стран Антанты сделала символ немецких преступлений, равно как и символ мужества простой женщины, не дрогнувшей перед лицом смерти>{572}.
Что же касается образа Кузьмы Крючкова, то у Вишнякова он превратился в былинного русского богатыря, лихо орудующего сразу двумя пиками. Казак-удалец, один побеждающий 11 немцев, должен был убедить народ, что с супостатом можно будет справиться без особого труда. Позднее, когда война стала затягиваться, основной упор пропаганда стала делать на героях — солдатах и офицерах, бежавших из плена. Такие случаи, в частности, были единственным видом военных подвигов, который можно встретить в подшивке журнала «Нива» за 1916 год.
Гораздо более близкую к реальности картину боя Кузьмы Крючкова и его товарищей дал Михаил Шолохов в «Тихом Доне». Не исключено, что писатель опирался на устные рассказы казаков, знавших участников знаменитой схватки. В 8-й главе 3-й части 1-й книги романа читаем: «Дрожа отвисшей челюстью, немец бестолково ширял палашом, норовя попасть Иванкову в грудь. Палаш не доставал, и немец, кинув его, рвал из пристроченного к седлу желтого чехла карабин, не спуская с Иванкова часто мигающих, напуганных коричневых глаз. Он не успел вытащить карабин, через лошадь его достал пикой Крючков, и немец, разрывая на груди темно-синий мундир, запрокидываясь назад, испуганно-удивленно ахнул:
