Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - [47]

С тем, как ученые умудрились поселить их предков в Северном Китае, мы уже разобрались. Столь же дерзко они обошлись и с древней Гуннией — областью обитания этого племени накануне его грандиозных завоевательных походов. Одни историки помещают ее в Поволжье, другие — еще дальше, за Волгу и в Предуралье, а Гумилев — даже за реку Урал, в Прикаспийские степи. При этом большинство исследователей не особенно утруждают себя какими-либо доказательствами подобной отдаленности первоначальной страны жительства гуннов. Видимо, подразумевается, что раз эти кочевники бежали от стен Китая, то где же им еще быть, как не на Востоке Великой степи. Короче говоря, одно весьма спорное предположение тянет за собой другое — не менее дискуссионное и очень шаткое по части аргументов.

Надо ли говорить, что представление о таком дальнем, но не очень определенном положении Гуннии — где-то там, в степях за Волгой, — стало в научном мире общепринятым? Это значит, что ученые переписывают данный тезис друг у друга, из монографии в монографию, из учебника в учебник, не особенно уже задумываясь о том, как, собственно, он возник. Но если вы хотите стать следопытами тысячелетий, то должны помнить — порой нет ничего ошибочней и ущербней мнения большинства. Большинство, вообще, частенько бывает не право даже в жизни, а уж в науке и подавно. Любую версию, даже самую, на первый взгляд, очевидную, необходимо тщательно проверять. Кто говорит: «Это верно, потому что так считают все вокруг», — уже ошибается.

В то время как в писаниях древних историков на столь отдаленное местожительство гуннов нет ни малейшего намека. Хотя свидетельств об их ранней истории немного, тем не менее, таковые имеются. И ни один из авторов, о событиях этого периода писавших, ни словом не обмолвился о том, что данные дикари появились откуда-то издалека, являлись пришельцами с Востока. Между тем интерес к прошлому гуннского народа после одержанных им великих побед был значителен. Если бы европейские гунны, пусть даже в виде легенды, сохранили память о своем восточном происхождении, такого рода информация непременно попала бы на страницы средневековых хроник.

Напротив, как мы знаем, отец географии Птолемей разместил их где-то на днепровском Левобережье, а историк готов Иордан напрямую говорит о том, что они были изгнаны германцами из своих приднепровских земель. Византийский писатель Зосима, видимо, собрав все мнения предшественников по данному вопросу, замечает следующее: «Некоторые называют этот народ «уннами», другие говорят, что его следует именовать царскими скифами или что это тот народ, о котором говорил Геродот, что он живет у Истра «с приплюснутыми носами»»^{34}. Как видим, древние хронисты упорно искали предков этого племени в Европе, в том числе среди геродотовских скифов и аргиппеев, о пришлом азиатском характере этого этноса в их трудах нет даже тени подозрений.

Аммиан Марцеллин отмечает, что гунны редко упоминались историками, творившими в прежние времена. Тем не менее, судя по этим его словам, подобные упоминания все же встречались, а значит, гунны всеми воспринимались в ту эпоху как местный, восточноевропейский народ. Что касается относительной редкости сведений об их ранней истории, то она с лихвой объясняется тем обстоятельством, что данное племя долгое время пребывало среди отсталых и слабых. Поэтому ими никто всерьез не интересовался.

Впрочем, давайте послушаем непосредственно древних авторов и начнем с Иордана: «Вот эти-то гунны, созданные от такого корня (имеется в виду легенда о «готских ведьмах», нам уже знакомая), и подступили к границам готов. Этот свирепый род… расселившись на дальнем берегу Меотийского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размеров племени, стал тревожить покой соседних племен коварством и грабежами»^{96}.

Меотида во все времена означала у всех, без исключения, древних народов один-единственный географический объект — нынешнее Азовское море. Следовательно, биограф готского племени Иордан размещает область расселения гуннов непосредственно на берегах этого водоема, точнее, озера или болота, каковым его полагали писатели той эпохи. Затем Иордан пишет: «Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Меотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то ступая вперед, то останавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Меотийское озеро, которое до того времени считалось непереходимым, как море… Вовсе не зная, что кроме Меотиды существует еще другой мир, и приведенные в восхищение скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением. Они возвращаются к своим, сообщают о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указаниям оленя»^{96}.

Итак, биограф готов называет страну, где ранее проживали гунны, «внутренней Меотидой». Она представляла собой некую заболоченную область