«Тайны Вечной Книги». Каббалистический комментарий к Торе. Том 2 - [29]

Да.

Но РАБАШ не так активно занимался распространением каббалы, как его отец Бааль Сулам?

РАБАШ не мог этого делать.

Это была революция?

Вдруг Вы приходите и приводите еще 30 молодых людей – и тут начинается… революция.

По моей просьбе РАБАШ стал печатать еженедельные статьи. Хотя и раньше он писал пояснения – в плане внутренней работы – к Зоар и другим источникам каббалы.

Почему он согласился?

Потому что я привел учеников. Он говорит: «Ну, а теперь преподавай. Раз в неделю собирайтесь, – расскажи им, как надо организовываться вместе».

Я говорю: «А я не знаю ни одного слова. Что значит – “организовываться вместе”? Я разве этому обучался? Я не знаю. Мы с тобой вместе ездим в парк, разговариваем. Я знаю личную духовную работу, то, что я прошел, или то, что я немножко слышал теоретически дальше. Но как организовывать духовную группу, как у рабби Шимона, из десяти человек?»…

Я говорю: «Рав, мне нужны тезисы. И я буду говорить по готовому». Дал ему обертку из-под пачки сигарет, эту фольгу алюминиевую, на обратной стороне она белая. Подложил под нее книжку (всегда я ходил с чем-то, что хотел у него спросить). И все. И он написал заметки к первой статье о группе: «Мы собрались здесь для того, чтобы заложить основу для нашего нового общества, которое будет двигаться к Творцу по системе Бааль Сулама… – и не оставаться на уровне животного, а подняться до уровня человек».

Собрались ребята. Я зачитал то, что было записано – прямо с этой обертки. Рассказал то, что можно было еще дополнить. Они поговорили между собой, я – с ними, и так далее. Вот, в общем, и все.

Что дальше? Через неделю снова надо собираться. Я снова спрашиваю: «Ну, а о чем на этой неделе я буду с ними говорить?» РАБАШ отвечает: «Надо подумать». И снова написал на листочке. Так и пошло.

Потом дальше. Что писать от руки, на листочке? Я говорю: «Мы купим машинку». Начали искать печатную машинку. Пока нашли… Тогда уже переходили на электрические машинки. Он не мог с ними. Сначала – такую, потом – другую. В общем, ничего, приспособился, стирал сам ошибки. И начали складываться статьи: по пять-восемь страниц, а некоторые до 12–18.

Каждую статью я брал утром в четверг, шел ее размножать. Копировал 40–50 экземпляров. Раздавали эти листочки вечером.

И на еженедельных собраниях мы уже читали статью.

Собрался пятитомник?

Да. «Китвей РАБАШ» – «Написанное РАБАШем». Записки РАБАШа.

Кроме того, у меня есть еще много других записей РАБАШа, из них собираются книги, «Шамати», например. Это то, что он слышал от отца. Есть еще всевозможные наброски, отдельные заготовки статей и так далее.

До этого РАБАШ писал мало?

Были письма. Всякие заметки. Много писал на полях книг – Зоара и ТЭС.

Но не для того, чтобы это передать дальше? А здесь у него была точная мысль, что это пошло, да?

РАБАШ считал, что просто некому передавать. Такое состояние человека трудно объяснить. До 75 лет, пока я к нему не пришел, он практически не издал ничего, не написал ничего. Он не позволял своим ученикам ничего записывать. Не позволял!

Когда я к нему пришел – как только я начинал что-то записывать, он умолкал. Это просто ужас! А я говорю: «Я студент (этим я его купил): если я не пишу, то я и не слышу. Я должен вот так – от уха к перу».

Мы ему объяснили, что в университете занимаются таким образом: профессор говорит с кафедры, а ты сидишь и пишешь конспект, иначе не занимаются люди. Потому что книг есть тысяча, а тебе надо именно то, что рассказывает этот преподаватель. «Со скрипом», но РАБАШ согласился.

Потом я его потихоньку убедил, что надо записываться на магнитофон. О! Это была проблема!

Революция?

Да, это была революция. «Это я расскажу что-то, что будет записано моим голосом?! То, что ты пишешь, – это я сказал – не сказал: это ты записал. А моим голосом чтобы было записано?! Чтобы ты потом… Не знаю: куда это может деться и кто как этим воспользуется!».

Что это за страх был у РАБАШа?

Не знаю. Это переход из состояния изгнания, галута, к состоянию раскрытия.

Я видел, как это постепенно в нем рождается, как он переходит этот Рубикон. Это просто ужас! Отказаться от этого галутного состояния…

Но, в результате, РАБАШ позволил записывать все уроки на магнитофон. Даже Ваши индивидуальные занятия с ним – все записано.

Затем я начал делать чертежи и записи, магнитофонные и простые. Начал собираться материал. Все же не просто. Сегодня знаешь так, а завтра понимаешь по-другому. Сегодня записал так, а завтра ты не понимаешь, что записал. Начал накапливаться очень серьезный материал. И я был абсолютно уверен в том, что собираю его не для себя.

Человеку для себя, когда он развивается, этого не надо. Мы никогда не смотрим в прошлый материал. Нам надо следующее, будущее. Хотя, если посмотришь назад, ты увидишь, сколько там раскрываешь. Но так устроена жизнь, что каждый день должен быть все-таки новым, несмотря на то, что из вчерашнего ты можешь взять намного больше. Так складывается начало и конец пути.

Итак, РАБАШ совершил переворот: принял учеников – нерелигиозных, абсолютно чуждых ему по ментальности?

Приходят к тебе сорок учеников

Да. Вдруг приходят к тебе сорок учеников: абсолютно неверующих, из Тель-Авива, такие странные для всей твоей общины, для той среды, в которой ты находишься более полувека. И ты их принимаешь. И начинаешь обращать внимание на них! И ты начинаешь отдавать им все свое сердце. Это, конечно, поступок! И все происходит в Бней-Браке в закрытой общине!