Тайны тысячелетий - [53]

При встречах с людьми в редких селениях, состоящих из пяти-шести глинобитных хижин, мне казалось, что время здесь остановилось.

В один из таких дней на реке Сагиз мы столкнулись с явлением, которому не нашли объяснения до сих пор. Полчища черных жуков ползли по глиняной пустыне. Невозможно было ступить на землю, не раздавив нескольких насекомых. Мы проехали 60 километров, но жуков стало еще больше… В эту ночь мы спали на крышах салонов.

Как и в средние века, войлочные шатры кочевников, окруженные стадами овец, были разбросаны на необозримых просторах Великой Степи. Но необозримой и однообразной степь казалась только чужеземцам. Каждая ходовая группа в степи имела свой ареал кочевок, свое жизненное пространство.

Заметив на горизонте становище, мы направляемся к нему. После обычных приветствий чабан приглашает нас в свою юрту — отведать верблюжьего молока и соленого сыра — курта. Я переступаю порог степного дома и вспоминаю слова Плано Карпини:

«Юрты у них круглые, изготовленные наподобие палатки и сделанные из прутьев и тонких палок. Наверху же, в середине юрты имеется круглое окно, откуда попадает свет, а также для выхода дыма, потому что в середине у них всегда разведен огонь. Стены же и крыши покрыты войлоком, двери сделаны также из войлока. Некоторые юрты велики, а некоторые небольшие, сообразно достоинству и достатку людей… Пищу же себе варят и сидят для тепла, как император, так и вельможи и все другие люди при огне, разведенном из бычачьего и конского навоза».

Юрта осталась для кочевников таким же надежным пристанищем, как и столетия назад. Ведь кочевой образ жизни — не анахронизм и не ошибка мировой истории, а естественная модель существования, сложившаяся в полупустынях.

Книга путешествия привела нас к мавзолею Айша-Биби XII века, расположенному на древней торговой дороге, идущей вдоль северных отрогов Тянь-Шаня. Мавзолей окружает священная роща — место отдохновения паломников. Мне следовало помнить, что нельзя входить в священное пространство с грузом желаний и значимости своего дела. «Все суета сует», — сказал Экклезиаст перед лицом вечности, но желание запечатлеть уникальный по красоте мавзолей словно ослепило меня.

Поздоровавшись, я спросил разрешение на съемку мавзолея у старика, которого принял за смотрителя. Он дал согласие. Старик оказался шейхом — хранителем этого места, он знал свою родословную до шестого колена. Такой человек — находка для историка. Старик легко согласился на съемки. Оператор просит его смотреть в объектив. Мотор. Съемка. Вдруг электрический разряд пробивает блок питания, окутывая нас черным дымом… Мы почтительно прощаемся с шейхом и, оставив дары на ступенях мавзолея, удаляемся прочь.

Где менять уставших лошадей?

В одном из казахстанских городов к нам подошел человек и, прочитав на борту название экспедиции, воскликнул: «Разве Плано Карпини путешествовал на автомобилях?» Позже мне не раз приходилось слышать вопрос: «А почему вы не отправились в путь верхом на лошадях и верблюдах или, на худой случай, в повозке, запряженной парой волов?» Кстати, действительно, а почему?

Предположим, что мы сели на коней. По кочевой традиции, для одного всадника требовалось не менее трех лошадей: ездовая, вьючная и сменная, которую не нагружали, дабы она не уставала. Итак, нам понадобилось бы 30–50 лошадей и два года, чтобы совершить переход в 12 тысяч километров с необходимыми дневками. Возможно, что после дня езды в седле у нас оставались бы силы писать путевые дневники и проводить киносъемки, но это еще пустяки, главное — где и как менять уставших в дороге лошадей?

В средние века конь, верблюд или ладья являлись всего лишь элементом целой системы коммуникаций, будь то конная почта монголов, пешие китайские гонцы или древнерусские крепленные погосты на волоках и реках вдоль пути «из варяг в греки». Вдоль главных дорог от Персии до Булгара и Китая были устроены караван-сараи, сторожевые пункты, сигнальные башни и переправы. Ни один купец или гонец не мог исполнить своих намерений, не воспользовавшись услугами «дорожного сервиса», причем купцы платили за безопасность десятой частью своих товаров.

Марко Поло, пятнадцать лет странствовавший по владениям Великого хана монголов, так описывает пути, идущие от его столицы в разные стороны:

«…и на всякой дороге написано, куда она идет, и всем это известно. По какой бы дороге ни выехал гонец Великого хана, через 40 километров он приезжает на станцию, по ихнему янб (отсюда наше „ямщик“ — А.Ю.); на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают. На каждой станции по четыреста лошадей, так Великий хан приказал… В местах пустынных, где нет ни жилья, ни постоялых дворов, и там Великий хан для гонцов приказал устроить станции, дворцы и все нужное, как на других станциях, и коней, и сбрую… Вот так-то ездят по всем областям и царствами Великого хана».

Человек, получивший ханскую подорожную с бирюзовой, золотой или серебряной печатью, беспрепятственно и быстро проезжал империю из конца в конец.

А поскольку монгольская средневековая почта давно канула в Лету, а ханские подорожные пылятся в музеях, мы предпочли коням более надежный способ передвижения — на автомобилях.