Тайны старого Петербурга - [12]

В коридоре послышался мужской голос. Мы переглянулись. Голос был незнакомым. Анна Николаевна приглашала гостя на кухню. Как только незнакомец проследовал мимо комнаты дяди Вани, я велела Сережке сходить на разведку. Он вскоре вернулся и сообщил, что пришел «дядя милиционер». Мы с Ольгой Николаевной решили поучаствовать в беседе с представителем органов правопорядка и выяснить, что ему от нас нужно. Я предполагала, что он из следственной бригады, расследующей причины пожара или появление скелета у соседей. Причины пожара меня совершенно не интересовали – по-моему, тут и так все было ясно, а вот насчет скелета имелся ряд вопросов. Чего ж не попробовать разговорить следователя?

Визитер – рыжеватый мужчина – сидел к нам спиной за столом, установленным в центре кухни, где мы обычно проводим наши квартирные совещания. Он уже приготовил лист бумаги и ручку. Анна Николаевна и Иван Петрович расположились на своих обычных местах. Мужчина повернулся на звук наших шагов. Я с удивлением узнала отца одного из закоренелых двоечников и хулиганов, которого лично дважды вызывала в школу. Вообще-то я не имею такой склонности, тем более работаю лишь почасовиком, но в случае Вадика Безруких…

– Марина Сергеевна?! – господин Безруких раскрыл рот от изумления. – А вы тут… живете?

– Как видите, – кивнула я, также усаживаясь за стол. – Как Вадик?

Вадик был отправлен в деревню к бабушке – от греха подальше. Отцу не хотелось оставлять его на лето в городе, где гораздо больше искушений, чем в деревне.

– А вы… в милиции работаете? – искренне удивилась я.

Безруких кивнул и признался, что даже не представляет, в кого пошел отпрыск. Наверное, сыграла свою роль среда обитания. Но, может, через «пару годочков» успокоится? А там уже и до армии недалеко. А уж в армии из него человека сделают. Ох уж эта надежда на армию…

Ольга Николаевна тем временем вскипятила чайник. Иван Петрович с Сережкой расставили чашки, и мы дружно приготовились слушать капитана Безруких. Он, правда, хотел слушать нас, но не знал, что мы, не сговариваясь, мысленно приняли единогласное решение: не отпускать капитана, пока не вытянем из него все, что ему известно. Зачем делать ту работу, которую за тебя может выполнить другой? Капитан и представляемые им органы, естественно, обладали большими возможностями, чем мы; нас же интересовал лишь результат их усилий. Вот его мы намеревались узнать любой ценой. А если мы нашей дружной квартирой за что возьмемся…

Ольга Николаевна наступила мне под столом на ногу. Я наступила Сережке. Он – Ивану Петровичу. Иван Петрович – Анне Николаевне. Мы все поняли друг друга без слов.

– Как вы тут? – тем временем спрашивал Безруких, оглядывая стены в подтеках. Проследовав в кухню, он увидел в коридоре кучу только что сорванных обоев, банки с краской и прочее барахло. Да и в прихожей у нас теперь стояло невесть что.

– Сушимся, ремонтируемся, – ответила я неопределенно.

Остальные жильцы нашей коммуналки сокрушенно покачали головами, поохали, поахали, помянули недобрым словом алкашей-художников, но потом признали: о мертвых надо или хорошо, или никак.

Капитан, почувствовав себя в теплой домашней обстановке, где его принимали как старого доброго знакомого, рассказал: останки опознать с полной достоверностью не удалось, но есть все основания предполагать, что это – двое художников, постоянно обитавших в мастерской. Третий, проживающий у жены, на опознание приходил, но, естественно, ничего сказать не смог. В том, что осталось от его приятелей, узнать кого-либо было трудно. Правда, он сообщил, что его приятели вроде бы собирались провести вечерок за бутылочкой. Наверное, заснули с непогашенной сигаретой.

Я вспомнила, что в ночь с пятницы на субботу над нами слышались шумы. Безруких тут же внес мои «показания» в протокол. Дело для него было ясным, следовало только все оформить должным образом.

– А взорвалось у них чего? – спросил мой сын, глядя невинными глазами на милиционера.

Безруких не знал точно – этим занимались специалисты, но высказал свое мнение. Предположил, что какие-то химикаты, используемые художниками в работе. Вызванный к следователю третий художник не мог толком вспомнить, что хранилось у них в мастерской. Безруких не собирался заострять на этом внимание, только поинтересовался, не обвалилось ли у нас чего от взрыва. Мы ответили, что только немного штукатурки да статуэтки побились.

Потом я спросила про скелет, сообщив, что меня приглашали зайти в соседнюю квартиру после пожара.

– Может, это старый хозяин от большевиков прятался, да так и не смог выбраться? – честными глазами посмотрел на капитана дядя Ваня. – Или кто в тридцать седьмом году скрывался?

– Или они в прятки играли, как в одной сказке. Мама, помнишь, ты мне читала? Девушка там еще в сундуке осталась, а ее нашли только спустя много лет. И ее привидение бродило по замку.

Капитан рассмеялся. Мы все смотрели на него выжидательно. Как сообщил Безруких, по предварительной версии, скелету было не более пяти лет.

Я с невиннейшим видом поинтересовалась, кто купил соседнюю с нами квартиру.

– Французы, – сказал Безруких. – Но их сейчас нет в России. Уехали несколько дней назад.