Тайны сталинской дипломатии, 1939-1941 - [47]
Таким образом, Сталин предоставил «право» Гитлеру самому решать проблему польского «остаточного государства». В последующие дни сентября и начала октября правители Германии еще несколько раз упоминали об этом «государстве». Последнее упоминание содержалось в речи Гитлера в рейхстаге 6 октября 1939 г. Но уже 12 октября он подписал декрет об управлении оккупированными польскими областями[272]. Это означало окончательный отказ от идеи «остаточного государства».
Решение германского и советского правительств от 28 сентября о разделе территории Польши вызвало серьезную озабоченность польского народа и польских официальных лиц о судьбе своей родины. Так, польский посол в Париже, по сообщению агентства Гавас, назвал советско-германский договор нарушением права польского государства и народа, нарушением международных обязательств и человеческой морали[273].
Положение польских патриотов усугублялось еще и тем, что существовала советско-германская договоренность о сотрудничестве «в борьбе против польской агитации». Это была не формальная декларация, такое сотрудничество военных властей Германии и СССР в польской кампании, как заявил германский военный атташе в Москве генерал Э. Кестринг, было реальностью и протекало на всех уровнях безукоризненно[274]. Для обсуждения вопроса об установлении линии разграничения германских и советских войск в Польше 19 сентября в Москву прибыла германская военная делегация. С советской стороны в переговорах участвовали Ворошилов и Шапошников.
Генерал Гальдер в своем дневнике от 20 сентября по этому вопросу записал следующее: «Форман [докладывает]: для удовлетворения настойчивых требований Ворошилова фюрер принял решение об окончательной демаркационной линии, о чем сегодня будет официально объявлено. [Она проходит по] р. Писса, р. Нарев, р. Висла, железная дорога вдоль Сана, Перемышль (от Хырова до перевала – неясно). Фюрер хочет, чтобы впереди этой линии не погиб ни один наш солдат»[275]. Было, в частности, установлено, что эвакуация немецких войск будет осуществлена в восемь этапов на протяжении 14 дней и должна быть завершена 4 октября. Между немецкими и советскими войсками был установлен постоянный промежуток в половину дневного перехода[276].
После того как делегации СССР и Германии провели делимитацию границы между их сферами интересов, к середине октября 1939 г. была осуществлена ее демаркация. Таким образом, протяженность границы между обеими странами увеличилась с 1 446 км (граница с Польшей) до 1 952 км, т. е. на 506 км – от села Мариново (южная точка границы СССР с Латвией) до села Казачувка (северная точка на советско-румынской границе)[277]. В итоге Польша была разделена на две части: 48,6% территории (189 тыс. кв. км) с 62,9% населения (20 260 тыс. человек) было оккупировано немцами. Остальная часть – 51,4% территории с 37,1% населения – была присоединена к Советскому Союзу[278].
21 сентября был подписан секретный протокол, по которому немецкое командование было обязано обеспечить сохранность и передачу советским войскам всех оставляемых объектов. Было также согласовано, что «для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать совместно»[279].
Нельзя без горечи вспомнить и еще об одном шаге советского руководства. Он связан с историей исчезновения польской подводной лодки «Орел» в сентябре 1939 г. Построенная в 1938 г., эта подлодка под командованием Г. Клошковского в первые дни войны несла дозорную службу в районе полуострова Хель недалеко от Данцига. В связи с изменившейся обстановкой 14 сентября подлодка ушла в порт Таллинн, чтобы там высадить на берег заболевшего командира. Вскоре 62 члена экипажа были интернированы эстонскими властями. Подлодку разоружили, ее карты и штурманское оборудование реквизировали. 18 сентября подлодка под командованием Я. Грузинского скрытно (и, видимо, не без содействия местных эстонских властей) покинула порт и ушла в неизвестном направлении. Этот случай вызвал необоснованное беспокойство советского правительства, войска которого к этому времени уже действовали на территории Польши. Оно сделало соответствующее представление правительству Эстонии. Объяснения Таллинна были квалифицированы в Москве как «неудовлетворительные», и советское правительство предложило начать переговоры «о мерах обеспечения безопасности советских вод от диверсионных действий со стороны скрывающихся в балтийских водах иностранных подлодок». В сообщении ТАСС от 27 сентября 1939 г. говорилось о возможности того, что «лодку отремонтировали в Таллинне, вероятно, снабдили ее горючим и, таким образом, дали ей возможность бежать». Также допускалось, что «где-то недалеко от эстонских берегов какие-то неизвестные подлодки имеют свою скрытую базу», с которых могут осуществляться диверсионные действия в советских водах[280].
Нетрудно прийти к выводу, что это была попытка нагнетать обстановку в этом регионе в преддверии ввода советских войск в Прибалтийские республики и еще раз продемонстрировать свою приверженность военному сотрудничеству с Германией.
