Тайны советского хоккея - [43]

Вспоминает нападающий свердловского «Автомобилиста» Владимир Игошин: «Мне, откровенно говоря, с завершением карьеры повезло. Я все-таки 10 лет отыграл в «Автомобилисте», и влиятельные болельщики клуба намекнули руководству, что Игошину надо помочь с трудоустройством. Я не остался без работы – осенью 1975 года начал тренировать мальчишек. Конечно, такой вариант меня не устраивал. Но в 1976 году мне посчастливилось попасть в Высшую школу тренеров при ГЦОЛИФКе.

Надо сказать, компания подобралась солидная – Александр Рагулин, Виктор Цыплаков, Владимир Васильев. Учились, надо сказать, серьезно – с утра до вечера, никаких поблажек. В то время тренеров готовили блестящие специалисты, в том числе и Анатолий Тарасов. Важно, что всем нам платили хорошую стипендию. Я, например, получал такие же деньги, как в команде мастеров. Потом была стажировка, и я на полтора года попал в ЦСКА к Виктору Тихонову. Находился в команде на тренировках, сборах, смотрел все матчи. Много общался с Виктором Васильевичем. Это была прекрасная школа. Если же говорить о тренерской профессии, то она, одним словом, – вредная, нервов уходит немерено.

На мой взгляд, на периферии звезд без внимания не оставляли, поскольку таковых было немного. Возьмем шестидесятые годы. Один лишь периферийный игрок, голкипер Виктор Коноваленко, из горьковского «Торпедо» блистал в сборной. Когда он выступать закончил, ему предложили молодых вратарей тренировать, затем он работал директором Дворца спорта. Может быть, кому-то этого было и мало, но Виктор вырос в простой семье, в 14 лет пошел работать на автозавод. Он был скроен так, что не переживал завершение карьеры болезненно. Он остался в хоккее – это было главным. Запросы были невелики, он же жил на зарплату. И продолжал ее получать за свой тренерский труд. Таковы были советские реалии, распространявшиеся на большинство наставников, жизнь которых, могу сказать по своему опыту, была довольно сложной во всех отношениях. Да, тренеров уважали, но они все равно ходили по краю пропасти без страховки. Таковы особенности профессии».

Работу наставника в спорте, в искусстве вряд ли есть смысл сравнивать с обычной трудовой деятельностью. Здесь понятие «стабильность» можно расценивать если не как редкость, то уж явление не частое. И здесь у взрослых уже людей был на пути сложный процесс и отстранения от работы, и завершения карьеры. Правда, в Советском Союзе тренеров как перчатки не меняли. Это сейчас такая мода. Но долгожителей, то есть работавших в одном клубе, было не так уж много.

Мне приходилось разговаривать со многими тренерами – успешными, крепкими середняками, талантами, не сумевшими, в силу определенных обстоятельств, добиться высоких результатов, неудачниками. У каждого были свои подходы к работе, позиции и взгляды на хоккей, но они, так или иначе, вписывались в рамки советской школы. Но двух одинаковых наставников я не встречал никогда, у каждого тренера было что-то свое, фирменное. А вот обязанности у всех были, считайте, одни и те же. Тренеры отвечали не только за подготовку и результат, а решали массу самых разнообразных вопросов.

Однажды, во время товарищеского обеда, весьма острый на язык Дмитрий Богинов, наставник киевского «Динамо», сказал Николаю Эпштейну: «Ты вот живешь в Воскресенске как король. Что ни попросишь – все делают. А я тещу одного своего хоккеиста никак не могу в санаторий устроить…» Все, естественно, рассмеялись. А не менее остроумный Эпштейн тут же свой вопрос задал: «Дим, наверное, санаторий-то цэковский…» И не факт, что Богинов пошутил, а Эпштейн что-то шибко преувеличил. Ибо тренер обладал широкими возможностями, общаясь с партийными и советскими руководителями на местах, директорами крупных предприятий. Он был и помощник, и советчик, и добытчик. И самый главный ответчик.

«Нагрузка у каждого тренера команды мастеров, – всегда подчеркивает Виктор Тихонов, – колоссальная. У него практически не бывало времени на передышки. Даже отпуска получались короче, чем у игроков, поскольку накапливались различные дела. Команда – это сложнейший механизм, в нем постоянно что-то происходит, а тренер – первое лицо, если он допустит ошибку, чего-то не сделает, кого-то подведет, то это всегда отражается на климате в коллективе и качестве игры. Вернее, отражалось. Сейчас в хоккее живут по иным правилам».

Если говорить о тренерской текучке во времена СССР, то, как отмечалось выше, наставников освобождали от работы не так уж часто. Существовал некий водораздел. Руководители отдавали себе отчет в том, на что их команда способна. И в соответствии с этим ставили задачи. Главным для всех, кроме претендентов на медали, было не провалиться. Лидерам требовалось занять места на пьедестале, середнякам – побороться за 4—5-е место, а если повезет, то за бронзу. И не опуститься в подвал таблицы. Аутсайдер был обязан сохранить позиции в высшей лиге.

Чемпионом по увольнениям старших и главных тренеров можно без малейшего риска провозгласить московский «Спартак». Его возглавляли 25 наставников. В большинстве случаев их отстраняли от работы за «низкие» показатели. Что это такое? Партийные и советские руководители столицы видели в «Спартаке» клуб, который может не только составить конкуренцию ЦСКА, но и отодвинуть его на вторую позицию. Не умаляя достоинств Александра Новокрещенова, с которым «Спартак» в 1962 году впервые стал чемпионом СССР, надо сказать, что такая тенденция сформировалась, пожалуй, во время, когда спартаковцев возглавлял Всеволод Бобров. При нем команда в течение нескольких сезонов постоянно совершенствовала мастерство и в сезоне-67 уверенно завоевала золотые медали.