Тайны русской души. Дневник гимназистки - [24]
О, теперь мне не до описыванья этого неудачного визита к Плёсским – с поздравлением, которое так рассердило Зину (сестру)…
Екатерина Александровна (Юдина) была вчера (17 августа)! И вчерашний вечер принес мне успокоение. Теперь я не буду больше «думать», пока… Пока… Но об этом лучше и не упоминать, ведь тогда снова будет неисходная мýка и тоска, если оно вернется, это ужасное – по своей странности и противоречивости чувствований – время. Но я думаю, что оно не вернется. И совесть не будет больше болеть – как (в) эту зиму, как (в) это лето…
Совесть будет здорова. Боже, вот – счастье! Перед этим все огорченья – пустяки. Я так благодарна Екатерине Александровне! С души такой тяжелый гнет спал! Правда, это очень странное «прощение», но оно – есть, есть!..
Господи! Вот какие фразы выписываю! Но лучше у меня ничего не выходит, а записать хочется, пользуясь отсутствием ребят. Все – в гимназии. Я почти только что кончила урок музыкальный…
Зоя пришла. Складываюсь…
С понедельника (17 августа) – гости.
Во вторник (18 августа) вечером пришла Маруся Бровкина. Мы встретились с ней у ворот – я возвращалась от Всенощной.
– Я, – говорит, – вроде того, что ругаться с тобой пришла…
– Ну что ж, – отвечаю, – ладно. В чем дело?
– А помнишь, мы встретились с тобой – я с Ленкой шла? Идет себе девица – и не глядит, а когда поравнялись, то поклонилась с таким пренебрежительным видом…
– Очевидно, расстроена была, мне очень тогда нездоровилось, кроме того…
– А мне потом говорят… Не те, кто со мной шел, а другие (но кто мог видеть, кроме Лены, «пренебрежение» в моем поклоне, не встретившись в ту минуту?): «Нина на вас сердится».
– Еще что за мода? Да за что? Ты мне скажи!..
– Так вот я же и пришла спрашивать – за что? Видишь – попросту, чтобы не ломать комедий.
– Да я, слушай, во-первых, не знаю – «за что», а во-вторых – и самое главное, – совсем не сержусь…
Тем дело и кончилось. Но это уже – не в первый раз…
Она (Маруся) у нас посидела до половины одиннадцатого (вечера), а потом мы с Зиной (сестрой) ее провожали…
Вчера (19 августа) Зина, Катя и тетя Юля уехали в Слободской…129
Петроград.
Я здесь уже больше недели. Перед отъездом из Вятки, идя с Зиной (сестрой) откуда-то домой, я говорила ей:
– Я чувствую, что – как приеду в Питер – так и захвораю. Сейчас еще перемогаюсь, а там уж приеду, устроюсь – и обязательно свалюсь…
Я уезжала (из Вятки) совсем больная: голова горела, насморк был ужасный, голосу – не больше, как на два звука из длиннейшего слова. Попрощалась с мамой на вокзале отвратительно… Ничего нет хуже поцелуев при насморке! Мне было до всего всё равно. Хотелось спать…
Не скажу, чтобы подобралась особенно хорошая и приятная для меня компания: ехали Клавдия, Ласточкина, (Фия) Павлова – все особы, несимпатичные мне, но ехала также Вера Зубарева, и ее присутствие поправило всё дело, да еще какая-то Маруся, которая заботилась обо мне всю дорогу. Мне было довольно худо, но ночь, проведенная на верхней полочке (вагона), в тепле, хоть немножко смягчила мой насморк…
И на другой день я уже могла принять участие в чтении рассказов Аверченко130. Мы читали его и накануне – почти все по очереди, а в этот день главным образом – я и Вера (Зубарева).
Это были комичные рассказы, и выходили они у Веры очаровательно…
И вот тут-то… Кажется, в каждом девичьем происшествии бывает «он» – так и тут. Я не знаю, когда он появился – на фоне группы спящих второразрядников – в своей солдатской форме. Я заметила его только тогда, когда он сказал на замечание Веры (Зубаревой) об Аверченко:
– Кстати, господа, Аверченко сам маленького роста, кругленький и читает свои рассказы очень хорошо (в рассказе говорилось о том, что какая-то девица не любит мужчин низенького роста).
– Простите, вы, вероятно, ошиблись: Аверченко высок и читает свои рассказы отвратительно. Вы слышали, по-видимому, его друга, который читает на вечерах его вещи, и читает действительно хорошо…
С этого и пошло. На мой отказ читать после Веры, ибо это уж очень бы резало уши, он просто сказал:
– Давайте я почитаю, так давно не говорил, что мне даже хочется этого…
Он читал хорошо. Гораздо лучше Веры. Потом – говорил с ними о разных разностях, разбивая положения (я не знаю, как это бы лучше выразить) Ласточкиной, которая настолько разошлась, что говорила отчаянно много несуразностей. И при этом хвасталась:
– Мне нисколько не стыдно, что я вот так ошибаюсь и многого не знаю!..
Это, конечно, не стыдно, только мне совсем непонятно, как это они все могут и умеют так легко выболтать все свои мнения, оправдывать их так противоречиво и, кинув, как перчатки, моментально приобрести новые?.. Она (Ласточкина) спорила с «доктором» много – этот интеллигентный солдат оказался «доктором несуществующего госпиталя» (мы в этом как-то сомневались) и «актером» (в этом уж никто из нас не усумнился). Дело дошло до того, что «доктор» наговорил ей столько откровенных «любезностей», что над этим стоило задуматься…
Вера (Зубарева) ей почти не уступала, но разница в том, что Вера очень умненькая, а та – Бог ее знает!
До сих пор в России не было ни одной научной книги по истории любого из 50-ти с лишним лагерных комплексов ГУЛАГа. Между тем именно лагерные комплексы были основой, становым хребтом гулаговской империи. Только исследуя историю отдельно взятого лагеря, можно до конца понять и объяснить механизм лагерной системы. В данной книге впервые на основе богатого архивного материала, воспоминаний очевидцев рассказывается об истории формирования и функционирования одного из 10-ти лесных лагерей Вятлага ГУЛАГа с 1930-х до 1960-х годов.
Книга, основанная на воспоминаниях о жизни, быте, нравах, обычаях, верованиях русского крестьянства, представляет собой попытку нравственно-философского осмысления последствий одного из самых драматичных социальных сдвигов XX века, который принято называть раскрестьяниванием России. Это первая книга по устной истории в России.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в первой половине XX века. В ней содержатся сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в XX веке. В ней содержатся уникальные сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Нет, это вовсе не кулинарная книга, как многие могут подумать. Зато из нее можно узнать, например, о том, как Европа чтит память человека, придумавшего самую популярную на Руси закуску, или о том, как король Наварры Карл Злой умер в прямом смысле от водки, однако же так и не узнав ее вкуса. А еще – в чем отличие студня от холодца, а холодца от заливного, и с чего это вдруг индейка родом из Америки стала по всему миру зваться «турецкой птицей», и где родина яблок, и почему осетровых на Руси называли «красной рыбой», и что означает быть с кем-то «в одной каше», и кто в Древнем Египте ел хлеб с миндалем, и почему монахамфранцисканцам запрещали употреблять шоколад, и что говорят законы царя Хаммурапи о ценах на пиво, и почему парное мясо – не самое лучшее, и как сварить яйцо с помощью пращи… Журналист Фаина Османова и писатель Дмитрий Стахов написали отличную книгу, нашпигованную множеством фактов, – книгу, в которой и любители вкусно поесть, и сторонники любых диет найдут для себя немало интересного.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
Быт дореволюционной русской деревни в наше время зачастую излишне омрачается или напротив, поэтизируется. Тем большее значение приобретает беспристрастный взгляд очевидца. Ольга Семенова-Тян-Шанская (1863 1906) — дочь знаменитого географа и путешественника и сама этнограф — на протяжении многих лет, взяв за объект исследования село в Рязанской губернии, добросовестно записывала все, что имело отношение к быту тамошних крестьян. В результате получилась удивительная книга, насыщенная фактами из жизни наших предков, книга о самобытной культуре, исчезнувшей во времени.