Тайны любви - [51]

— Я приеду к вам сразу после завтрака. — Она послала Арману улыбку, которая могла означать и прохладное расположение, и вежливую отстраненность. — Ждите меня после трех.

Направляясь к Елисейским полям в поисках подходящего ресторанчика, Арман, однако, был не в восторге от того, как провел утро. Ивонна была из тех бесцеремонных женщин, которые беззастенчиво используют мужчин для удовлетворения своих потребностей, даже не скрывая этого, — и Арман значил для нее так же мало, как и сотня других, с которыми она занималась любовью. Сотня? Быть может, и тысяча — кто знает…

Арману удалось отчасти восстановить справедливость, когда он рукой довел Ивонну до экстаза и при этом наблюдал за выражением ее лица, но обида до сих пор не проходила. И дело было не только в Ивонне, хищнически овладевшей им с той же беззаботностью, с какою она выкуривала сигарету.

В конце концов он пришел к глубоко обескуражившему его выводу, что судьба его — быть жертвой злокозненных женщин. Прекрасная внешность, модный гардероб, наконец, талант в любовной игре — увы, все эти качества, похоже, меньше способствовали успеху Армана у хорошеньких женщин, чем его беззащитность. Стоило соблазнительнице бросить взгляд на него — и она уже знала, что этого мужчину можно использовать как угодно, достаточно обнажить перед ним свой бюст и разрешить целовать его.

Ивонна употребила его, чтобы поразвлечься часок перед завтраком. Ее сестра Мадлен употребила Армана для мести мужу. Арман этого долго не понимал; лишь известие, что она провела ночь с Пьером-Луи, открыло ему глаза. Сюзетта искала замену Пьеру-Луи, у которого была на содержании. И Доминика тоже использовала мужчин для своих целей… правда, с ней было так весело, что ее можно простить. А все прежние подруги, обожаемые Арманом и уверявшие, что обожают его?

Эти мысли раздосадовали Армана — как всякий мужчина, он хотел быть любимым за свои достоинства. Когда в середине дня Ивонна приехала к нему на квартиру, она была в приподнятом настроении после превосходного завтрака и беседы со своими знатными друзьями. Арман пребывал в совершенно ином расположении духа. Мрачные размышления о том, что он из-за собственных пристрастий становится легкой добычей женщин, приводили его в циничное настроение.

«Если они таковы, — сказал он себе, — что ж, тем хуже для них! Я буду поступать, как они: брать, ничего не давая!»

Преисполнившись хладнокровия, Арман с бесстрастной вежливостью поцеловал руку Ивонны, будто они не виделись давным-давно, а нынешнего утра вовсе не было, будто никогда Ивонна не раздевалась перед ним в собственной гостиной и он не наслаждался ее стройным телом. Арман помог ей снять пальто с меховым воротником и, ни слова не говоря, повел прямо в спальню.

Для завтрака с герцогиней Ивонна оделась в короткое простое платье из серовато-зеленого бархата, с узкими рукавами, украшенными кружевом, и глубоким декольте, подчеркивающим замечательную стройность ее фигуры. Неяркий тон материи оживляли плоские пуговицы из слоновой кости, тянувшиеся в ряд от выреза до кромки платья. Другим украшением служили подобранные в пару брошки в виде больших бабочек. Бриллиантовые насекомые с глазами-изумрудами присели на остриях ее сосков.

Она снисходительно наблюдала, как Арман снимает пиджак; яркие губы приоткрылись, чтобы сделать замечание о недостатке тонкости и неуместной прямолинейности. Но колкость так и осталась у нее на губах, а лицо приняло негодующее выражение — Арман, наклонившись, подхватил ее под коленки и бросил навзничь в изножье кровати.

— Что вы делаете, черт побери? — вскричала она, вмиг утратив сдержанность, когда Арман втиснулся между ее ног. Игнорируя кокетливую застежку платья, он попросту задрал подол. Белые атласные трусики Ивонна сменила на прозрачные черные.

— Дорогая, вы надели для меня самое потрясающее белье, — Арман не обращал внимания на возгласы протеста, гладя бедра Ивонны над краем черных шелковых чулок — Как шикарно оно выглядит!

Чтобы удержать Ивонну в беспомощном положении на спине, он поднял ее ноги кверху и, обхватив их одной рукой, крепко прижал к груди. Она отчаянно стремилась освободиться, выкрикивая ругательства; от усилий ее маленькая круглая шляпка слетела с волос и покатилась по постели. Не обращая внимания на крики, Арман подтянул ее ноги еще выше, приподняв ей зад, и стащил с нее хорошенькие трусики.

Держа Ивонну за щиколотки, он забавлялся с ней, медленно разводя ее ноги, так что его восхищенному взору открывались темные завитки и розовые губки, и еще медленнее сдвигая вновь. Когда он опять обнажил ее прелести, Ивонна крикнула, покраснев от злости:

— Не смейте, прекратите немедленно!

— Ах, вам не терпится увидеть орудие вашего и моего наслаждения, — крепко обнимая одной рукой ее ноги, Арман расстегнул и спустил брюки. Его возбужденный приятель рванулся вперед с такой прытью, что мигом Уперся в нежные ляжки Ивонны.

— Нет! — задыхалась она, но Арман, придерживая ее за щиколотки, снова слегка раздвинул ей ноги, чтобы продемонстрировать свою выпирающую гордость.

— Сегодня утром, у вас на шезлонге, я был поражен великолепной грацией, с которой вы раздвигали для меня ноги. Я должен еще раз увидеть, как вы это делаете.