Тайны любви - [40]

Сюзетта сказала, что приятельницу зовут Фернанда Кибон, но картины она не покупает, ей дарит их ее поклонник в качестве капиталовложения. Точно так другие мужчины дарят подругам бриллианты, обеспечивая будущее и получая удовольствие в настоящем.

— А может быть, мадемуазель Кибон предпочла бы бриллианты? — спросил Арман, заинтересовавшись рассказом Сюзетты.

— Мадам Кибон, — поправила его Сюзетта. — Ее муж геройски погиб, воюя с бошами под Верденом, и был награжден посмертно Воинским крестом. У Фернанды достаточно драгоценностей. А ее приятель дарит ей картины, потому что торгует ими. Он владелец галереи на улице Риволи.

Арман знал эту галерею и, проходя мимо, частенько заходил туда, чтобы посмотреть на новые работы. Он и сам купил там несколько картин, хотя его вкусы были слишком традиционны для кубизма, дадаизма, фовизма, футуризма, синтеизма, вортицизма, сюрреализма и прочих модных «измов» современности. Имя щедрого поклонника мадам Кибон также не было тайной для Армана. Он был знаком с владельцем галереи, пожилым господином по имени Марк Леблан, обаятельным и обладающим невероятными познаниями в искусстве. Арман полагал, что его можно поздравить с тем, что в его возрасте он имеет любовницу, так как господину Леблану было ближе к семидесяти, нежели к шестидесяти. Сюзетта, полностью удовлетворившись полученной информацией и убедившись в том, что Арман не только великолепный любовник, но и обладатель состояния, достаточного для того, чтобы заботиться о ней не хуже Пьера-Луи, а может быть, даже и лучше, поскольку у него не было жены, чьи дорогостоящие прихоти следовало удовлетворять, — маленькая Сюзетта пришла к выводу, что Арман явится отличной заменой своему кузену. Она немедленно принялась за дело, предложив пообедать вместе, а потом пойти потанцевать в какое-нибудь модное местечко, и Арман с радостью согласился. Но тут к нему вернулись силы, и он принялся нежно играть с толстушками, столь соблазнительно выставленными напоказ.

— Как могло случиться, — спросил он ласково, — что мой кузен ударил кулаком по этой прекрасной груди? Не иначе у него был приступ временного помешательства, другого объяснения я не нахожу.

— Но это правда, — сказала Сюзетта. — У меня потом долго держались синяки размером с твою ладонь. Сейчас они уже прошли, но если приглядеться, то можно заметить голубоватые следы.

Второго приглашения осмотреть сокровища Арману не потребовалось, как и любому другому мужчине, лежащему с обнаженной женщиной в мягкой постели. Он сел и взял ее на руки, приблизив лицо к вожделенным пухлым округлостям, и принялся с тщательным вниманием обследовать безупречную кожу в поисках исчезающих следов безобразного поведения Пьера-Луи. Разумеется, он ничего не нашел, да и не мог найти, потому что никаких синяков там никогда и не было, но сейчас это не имело значения. В процессе осмотра Арман так разволновался, что коснулся влажным кончиком языка одного из красно-коричневых бутонов. Когда тот гордо выпрямился, Арман принялся за другой.

— Как чудесно, когда с тобой обращаются с такой любезностью, особенно если вспомнить жестокости одного человека, — вздохнула Сюзетта.

— И вот сюда, на этот прелестный маленький животик, негодяй имел наглость плюнуть? — воскликнул Арман, осторожно разминая кожу слегка дрожащей рукой.

— Точно вот в это место, — сказала Сюзетта, беря его за руку и прижимая пальцы справа от пупка и чуть повыше абрикосовых завитков.

— Его нужно запереть в больницу для неизлечимых психопатов! — возмутился Арман, проводя пальцами вниз от поруганного места к пушистому островку.

Он ожидал, что она сейчас раздвинет ноги и позволит ему поласкать половинки персика, упрятанные между ними. Именно к этому он и стремился: с помощью искусных пальцев поднять ее на вершину блаженства, а потом медленно опустить в приятную истому. Тогда он будет знать, что действительно обладал ею! Но Сюзетта отодвинулась от него и перевернулась на живот, прижав грудь к мягкому матрасу. Ее лицо оказалось над раздувшимся любимчиком Армана. Она взяла его в руку и, слегка стиснув, испытала на крепость.

— Очень впечатляет, — сказала она, — но после опустошения, которое ты заставил меня пережить, я слишком измучена, чтобы начинать все сначала. Я вижу, что тебе нет необходимости бить женщин, ты добиваешься от них всего, чего хочешь, вот этим!

— Но ты должна позволить мне достойно загладить вину одного из членов моей семьи, которого я презираю за дикость и жестокость, — пробормотал Арман, поглаживая полные ягодицы. — Даю слово, что буду так нежен, что тебе непременно понравится.

Успокоенная таким образом — если молодые девушки ее возраста вообще нуждаются в том, чтобы их успокаивали, — Сюзетта запечатлела короткий поцелуй на красно-лиловой головке вздрагивающего крепыша и перевернулась на спину, с безоговорочным доверием вверяя себя Арману. Совершенно очарованный этим жестом, Арман обнял ее и начал покрывать поцелуями со лба до пальцев ног, ничего не пропуская по пути. Она вздохнула разнеженно, слегка раздвинула ноги и позволила ему делать все, что он захочет. И все опять пошло своим чередом, пока наконец после неоднократно повторенных ласк Арман не взобрался на мягкий живот и не вошел в ее влажные глубины.