Тайны любви - [22]

— Хорошо, что вы один, — сказала она Арману, целующему ей руку. — Я не желаю, чтобы этот идиот Пьер-Луи приходил сюда и расстраивал Мадлен.

— В его нынешнем состоянии я бы ни за что не стал вам его навязывать, — ответил Арман.

— Идите в гостиную, я скажу Мадлен, что вы ее ждете, — небрежным движением Ивонна поправила пояс так, что у Армана захватило дух. — Знаю, это не мое дело, но мне непонятно, почему вы позволили ее безумному мужу уговорить вас прийти сюда в такое время. Однако если Мадлен готова вас выслушать, то можете разговаривать хоть всю ночь. Слуги легли спать, а через пять минут за мной зайдет приятель и мы отправимся танцевать. До свидания, Арман.

Ивонна была старше Мадлен, и хотя сестры походили друг на друга лицом и фигурой, различия были поразительны. В то время как над Мадлен витала тонкая аура скрытой чувственности, Ивонна излучала откровенное желание, словно она была ярко окрашенным садовым цветком, привлекающим пчел — сборщиц меда. Говоря о своих планах на вечер, она ни словом не упомянула мужа, Жана-Роже, переспрашивать было бы неприлично.

Всем, кто был знаком с четой Иверов, было отлично известно, что после того, как Ивонна достойно выполнила супружеские обязательства, подарив мужу двоих сыновей, каждый из супругов жил собственной жизнью. Считалось, что они живут вместе в фешенебельных апартаментах на улице Сен-Дидье, но Жан-Роже немало ночей проводил вне дома, а с женой встречался в основном на официальных приемах, когда требовалось присутствие обоих.

Ивонна проводила Армана в просторную гостиную, обставленную так, чтобы произвести на посетителей впечатление хорошего вкуса, разборчивости и немалого достатка Место внешней стены занимало окно, выходившее на улицу. Напротив стояло огромное почти во всю стену, прямоугольное трюмо с тонко выгравированным рисунком переплетенных лилий. Зеркало отражало свет, льющийся из окна, отчего гостиная казалась больше. Другие две стены были выкрашены в бледно-розовый цвет, занавески и палас были темного, приглушенного цвета красной охры, напоминая о черепичных крышах старых замков Тосканы. Посреди комнаты лежал большой квадратный ковер из белого меха.

Мебель, само собой разумеется, сделанная на заказ, отвечала последним требованиям моды. Она была выполнена в стиле модерн и обита белым атласом. В комнате стояли низкие кресла без подлокотников, длинные диваны и большое глубокое кресло со спинкой, изогнутой, как лебединая шея. По противоположным сторонам квадратного ковра стояли два длинных стола ручной работы; их столешницы из блестящего черного эбонита контрастировали с белым мехом. Арман нашел комнату великолепной, однако ему подумалось, что столь изысканное убранство внушает некоторую робость и только поклонник, осмелевший до состояния абсолютной невосприимчивости, не побоится поцеловать Ивонну и дать волю рукам на ее атласных диванах.

Когда Мадлен вошла в гостиную, Арман поднялся и нежно поцеловал протянутую руку Она сказала, что собиралась лечь, когда Арман позвонил, но тот был уверен, что после телефонного звонка она занималась исключительно тем, что расчесывала блестящие каштановые волосы, освежала косметику на лице и выбирала наряд, в котором бы она выглядела наиболее соблазнительно. На ней был изящный пеньюар из шифона цвета незабудок и свежих сливок, очаровательно облегавший стройную фигуру; пояс был завязан на левом боку большим бантом. Пеньюар был настолько длинен, что видны были лишь кончики голубых атласных тапочек. Мадлен повела Армана к одному из белых диванов, и они сели.

Сердце Армана бешено колотилось, он не сомневался, что под воздушным неглиже непременно обнаружится такого же цвета шифоновая ночная рубашка, прозрачность которой не способна скрыть упругой маленькой груди. И если бы ему удалось уговорить Мадлен снять пеньюар, он бы увидел, как тонкий шифон облегает длинные бедра. Арман восхищенно вздохнул, а его бесстыдный приятель заинтересовался, зашевелился и напрягся. В одно мгновение Арман забыл о добрых намерениях, приведших его в этот дом, и о поручении Пьера-Луи и стал думать, как использовать свидание к собственной выгоде.

Мадлен сидела выпрямившись, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела на неожиданного гостя.

— Я считаю, что происходит нечто неслыханное, — заговорила она. — Визит среди ночи по поручению Пьера-Луи не делает тебе чести в моих глазах. Я догадываюсь, что у моего мужа очередной приступ пьяного раскаяния. Что он просил передать?

— Ты прекрасно разобралась в ситуации, — ответил Арман, беря ее за руку. — Он охвачен раскаяньем и сожалениями, он растерян и оплакивает свою жизнь. И хочет чтобы ты вернулась.

— Неужели! Наверное, он торжественно поклялся тебе, что его роман с этой бабенкой закончен и больше он не будет с ней встречаться?

— Нет, — честно ответил Арман.

— Нет? — воскликнула Мадлен. — Тогда зачем ты здесь?

— Хотя Пьер-Луи — мой родственник и друг, я не могу забыть о том, что люблю тебя до безумия, Мадлен, и хочу быть откровенным с тобой, — Арман был почти искренен, произнося эти слова. — Насколько я мог уразуметь из его бессвязного лепета, произошло следующее: он поссорился со своей подружкой и чувствует себя несчастным. И теперь он ищет способ уговорить тебя вернуться.