Тайны кремлевской любви - [44]

Только в среде казаков женщины пользовались сравнительно большей свободой. Они были не только хозяйками дома, но очень часто отправлялись с мужьями в военные походы. Но подобные взаимоотношения не связаны с общим характером русских женщин, как и само казачество представляет собой отдельный этнос, возникший в определенный исторический момент.

Некоторое уважение и права личности получала также женщина, которая была матерью и становилась вдовой. Будучи бесправной в замужестве, не признаваемая за личность, вдова превращалась в полноправную хозяйку дома и главу семейства. Ее личность охранялась религиозным уважением, и оскорблять вдову считалось большим грехом.

«Горе обидевшему вдовицу, лучше ему в дом свой ввергнуть огонь, чем за воздыхания вдовиц быть ввер-жену в геенну огненную», — говорится в одном старом церковном нравоучении.

Но и тут сохранилось множество примеров непочтительного отношения к женщине как со стороны «любвеобильных» ухажеров, которые нередко пытались через соблазнение вдов завладеть их имуществом, так и со стороны собственных детей. Хотя «Домострой», а позже «Юности честное зерцало» учили детей уважению и почтению к родителям, нередки примеры совсем противоположного отношения.

Приученная и привыкшая с детства к неволе и постоянным унижениям, женщина и во вдовстве не знала покоя. Дети, особенно сыновья, воспитанные кормилицами, няньками и дядьками, перенимали психологию семейных отношений, существовавших при отце. С раннего возраста в них закладывалось определенное — высокомерно-уничижительное — восприятие любой женщины, в том числе и матери. Переломить подобный стереотип, изменить его было не в силах ни библейским заповедям, ни нравоучениям «Домостроя».

Поэтому сыновья, получив наследство от отца, нередко просто изгоняли свою мать из дома, нисколько не заботясь о ее дальнейшей жизни. Оставленная без крова и средств к существованию, мать вынуждена была бродяжничать, прося подаяния. Некоторые поступали более «гуманно» и отправляли мать в монастырь (как многие поступают и в наше время: не видя более достойного решения квартирного вопроса и других бытовых проблем, оформляют родителей в Дома престарелых или просто выставляют на улицу, пополняя и без того многочисленную армию городских бомжей). Это не всегда преследовалось по закону. Редкий случай — одно судебное дело XVI в.: царским постановлением помещикам Н. предписано выделить на содержание изгнанной матери часть поместий ее покойного мужа. Однако самим сыновьям не было никакого наказания. Неудивительно, что иногда вдовы безжалостно избавлялись от своих детей, насильно выдавая дочерей замуж, а сыновей отправляя на службу. Были также случаи, когда мать просто бросала детей на произвол судьбы.

Прикрытый ложной святостью патриархального уклада, дух рабства господствовал, таким образом, и в отношениях между родителями и детьми. По нравственным понятиям почтение к родителям являлось залогом счастливой, долгой и здоровой жизни. О том, кто злословит родителям, говорили: «Да склюют его вороны, да съедят его орлы!» Была и другая пословица: «Отчая проклятие иссушит, матерняя искоренит».

Но и здесь можно видеть неравноправие: отец как мужчина и в детском уважении пользовался предпочтением. «Имей, чадо, отца своего, как Бога, матерь свою, как сам себе», — говорится в одном из наставлений.

Покорность детей была более рабская, чем детская, власть родителей в отношении их нередко переходила в слепой деспотизм.

Вот что писал Н, Костомаров:

«Чем благочестивее был родитель, чем более проникнут был учением православия, тем суровее обращался с детьми, ибо церковные понятия предписывали ему быть как можно строже: «Наказывай отец сына своего в юности его и успокоит тебя в старости твоей и придаст красоты душе твоей; и не жалея бей ребенка: если прутом посечешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочери у тебя, направь и на них свою строгость, тем сохранишь их от бед телесных: и ты не посрамишь лица своего, коли в послушании ходит, и не твоя вина, если по глупости нарушит она девство свое и станет известно знакомым твоим, и тогда посрамят ее перед людьми… Любя же сына своего, увеличивай ему раны, и потом не нахвалишься им; наказывай сына своего с юности и порадуешься на него потом в зрелости, и среди недоброжелателей сможешь им похвалиться, и позавидуют тебе враги твои. Воспитай дитя в запретах и найдешь в нем покой и благословение; не улыбайся ему, играя: в малом послабишь — в большом пострадаешь скорбя и в будущем будто занозы вгонишь в душу свою. И не дай ему воли в юности, но сокруши ему ребра, пока он растет, и тогда, возмужав, не провинится перед тобой и не станет тебе досадой, и болезнью души, и разорением дома, погибелью имущества, и укоризной соседей, и насмешкой врагов, и злою досадой», — учил воспитанию «Домострой». Слова почитались недостаточными, как бы они убедительны ни были, нужно учить детей «розгами, да не приимеши про них ныне от человек сорома и будущих мук», и общее нравственное правило отцов в отношении к детям выражалось в такой формуле, какую передает нам благочестивый автор «Домостроя». Этот суровый моралист запрещает даже смеяться и играть с ребенком.