Тайны кремлевской любви - [33]

Эпоху абсолютизма сменил буржуазный век. В своем окончательном виде буржуазный идеал красоты явился диаметральной противоположностью идеалу абсолютизма. Тогда, как было сказано, красивым считался человек, предназначенный к безделию. Этот, по выражению Э. Фукса, «паразитический идеал бездельника» был возведен в идеал человеческой красоты и получил свое наиболее полное воплощение и выражение в царствование Людовика XV.

В эпоху Рококо он праздновал свой высший и всеми признанный триумф. Но в ту же эпоху наметился перелом. Под влиянием ускоренной капитализации и распространения буржуазных идей начинало меняться общество, а вместе с ним — и идеал красоты, превращаясь в свою прямую противоположность.

История поставила перед нарождаемым новым классом — буржуазией — сложные задачи и трудные проблемы в самых разнообразных областях. Эти задачи и проблемы мог решить только тот, кто обладал сильным умом и решительной волей. Вот почему эпоха провозгласила идеалом красоты «ясный, энергичный взгляд, прямую напряженную осанку, жесты и выражения, исполненные силы воли, оттенок самосознания в голосе, руки, способные не только хватать, но и удерживать захваченное, нота, энергично ступающие и твердо стоящие на завоеванной позиции». Те же качества должны были воплощаться и в женщине.

Не менее значимой для нового идеала красоты стала душевная красота. Жизненная цель не могла исчерпываться прежним паразитическим наслаждением жизнью. Теперь она была более высокой. Сознание, что высшие идеалы и назначения человечества находятся впереди, предполагало особые качества: высокий лоб, за которым живут «чудесные, великодушные мысли, подобно орлам, привыкшим купаться в лучах золотого солнца», солнечно-ясный глаз и гордый взор, в котором откровенность и великая любовь к людям, способность увлечься тем, что признано правдой.

Такая же существенная перемена произошла в человеке как в орудии эротики. Новое человечество в эпоху нового — буржуазного — возрождения переживало свою молодость. Пришло время нового торжества творческих начал: силы, здоровья, жажды деятельности — характерных признаков молодости.

Этим же качествам стали соответствовать и особые черты в идеальном образе физической красоты. Половые способности мужчин и женщин и половое наслаждение были подчинены задачам и целям всего человечества. В буржуазный век снова стали ценить мужской и женский образ в полном расцвете сил. Мужчина перестал быть игрушкой в руках женщины, теперь он ее бурно-страстный повелитель, на которого она взирает с гордостью и нежностью. Женщина предпочитает «мужчину с мускулами, с крепкими ляжками и икрами».

«Подобно тому как мужчины чувствуют величайшее отвращение к толстой женской шее, так ненавидят женщины тонкие икры, — говорится в немецком «Опыте философии моды» за 1799 г. — Икры мужчин — истинный термометр их нежности на практике, барометр их физической силы, счеты, на которых они отмечают число данных ими уроков любви, книга, куда они записывают свои расходы на женщин. Поверьте мне, коллеги-мужчины, женщины — лучшие, каких вы только можете себе представить, знатоки икр; взоры их падают вниз, как наши обращаются вверх».

В обязанность женщины в первую очередь входило рожать детей, поэтому она должна была иметь широкий таз. Она также должна была сама кормить своих детей, что предполагало наличие полной и крепкой груди. Иначе говоря, в физическом облике мужчины и женщины восторжествовала красота целесообразности. В этом новый человек буржуазного века напоминал человека эпохи Ренессанса.

Однако вновь рожденный идеал красоты превосходил идеал эпохи Ренессанса преобладанием в нем духовных и душевных качеств. Вот почему этот идеал был высшим из всех до тех пор рожденных человеческой мечтой о красоте. Он превосходил даже античный идеал, хотя и не отличался свойственной тому гармонией. В период античности на первое место ставилась внешняя физическая красота людей, буржуазный век добавил к ней разум и чувства.

В буржуазную эпоху беременность женщины объявлена «состоянием, достойным величайшего уважения». Женщина снова стала единой и цельной, соединением тела, ума и души. Еще одним последствием провозглашения здоровья как высшего идеала красоты было то обстоятельство, что в моду вошел и всячески прославлялся естественный цвет кожи — розовый цвет здоровья. Женщина и мужчина не хотели, как прежде, казаться старыми. Они хотели сиять свежестью. Вот почему прекратилось массовое потребление пудры и исчез обычай неумеренно румянить лицо, как это было в эпоху абсолютизма. Если женщина и продолжала румяниться, то лишь в цвет здоровья.

Подтверждением сказанному о буржуазном веке (нашем с Вами веке!) служат многочисленные литературные примеры, особенно поэзия романтиков, а также любовные истории — счастливые — как у Гете или Вольтера, несчастные — как у большинства поэтов-романтиков, площадные, отдающие животными инстинктами и страстями, — как у Верлена или Бодлера.

Чем они нас привлекают? Только ли тем, что удовлетворяют наш интерес к скандальным историям или интимным подробностям из жизни знаменитых людей?