Тайны красного моря. Морские приключения - [143]

Вот о чем поведает любой спрошенный вами туземец, и ни один не усомнится в том, что такие похищения действительно имели место.

Когда-то я был знаком с сомалийцем из Бендер-Кассима, уроженцем племени маджертенов, который уверял меня, что именно так он лишился своего старшего брата. Однажды вечером он исчез, и с тех пор его никто больше не видел.

Что касается подробностей, то их якобы сообщили люди, которым удалось вырваться из рук джебертийцев или которые были просто отпущены ими на волю, потому что их признали непригодными для жертвоприношения, и таких людей, похоже, довольно много. Мне бы очень хотелось потолковать с одним из этих счастливчиков, но я ни разу не встречал подобного человека.

Теперь я расскажу об одном странном человеке, который жил в Адене в то время и, по-моему, живет там до сих пор.

Однажды с корабля, приплывшего из Индии, сошла на берег вдова некоего младшего офицера, который, окончательно спившись, умер где-то между Дели и Агрой.

Впоследствии она скончалась при родах, произведя на свет мальчика. Его воспитывали все сообща, а кормила ребенка сомалийская женщина.

Он вырос и превратился в юношу невысокого роста, с умным и волевым взглядом. Раньше английского он выучил сомалийский язык. Быстро став заводилой среди сомалийских мальчишек-одногодков, он бегал полуголый под солнцем без башмаков и головного убора.

В двенадцать лет он поступил на службу в правительственную контору: его готовили к службе в полиции. Отличное знание арабского и сомалийского языков предопределяло будущую карьеру юноши в качестве доносчика, шпиона и осведомителя, а ведь всем известно, сколь нуждается в таких людях английская администрация.

Но ему были свойственны такая удивительная прямота и честность, что ожидания его начальства не оправдались. Он знал, что является англичанином по рождению и, конечно, любил свою страну, но он также любил сомалийцев, ибо туземка-кормилица заменила ему мать.

Юноша организовал туземную полицию, все сотрудники которой беспрекословно ему подчинялись.

Изо дня в день он оказывал неоценимые услуги властям, добывая сведения о передвижениях повстанцев и о распрях, возникавших между разными племенами.

Он давал советы туземным вождям, которые верили ему, и благодаря этому человеку сомалийские племена в конце концов подчинились, а жизни многих людей оказались спасенными.

Дважды он лишался своей должности, отказываясь употребить свое влияние для достижения недостойных целей. И дважды властям приходилось возвращать ему место, так как в его отсутствие в туземной полиции все приходило в упадок.

Сомалийцы и арабы называют его Хейдин. Но у него, кажется, есть и английское имя.

Я познакомился с ним два года назад, сойдя со своего судна на пристань в Адене. Он был одет в лейтенантскую форму защитного цвета. Прежде всего я обратил внимание на его удлиненное смуглое лицо с правильными и строгими чертами и глазами апостола — чуть грустными, как бы рассеянными. Взгляд его проникал в самую душу и светился добротой, которую, чувствовалось, ничто не в силах поколебать.

Он обратился ко мне по-арабски, назвав меня моим Мусульманским именем Абд-эль-Хаи. Я решительно протянул руку этому одетому в полицейский мундир человеку, повинуясь вдруг возникшему чувству симпатии.

Абди поцеловал ему руку и сказал, обращаясь ко мне:

— Это наш общий отец, Богу было угодно, чтобы его вскормила своим молоком варсангалийка и чтобы он стал затем заступником дародов[62] перед своими английскими братьями, которые не всегда нас понимают.

— Но я вступаюсь и за иссаков, и за всех верующих, если они этого заслуживают, — сказал он Абди, а затем, обращаясь ко мне по-арабски, произнес: — Я много слышал о тебе. Мне очень хотелось с тобой познакомиться. Ведь ходит так много слухов… и есть болтуны, повторяющие то, о чем не слышали уши, или говорящие о том, чего не видели глаза. Я набрался опыта и больше не верю наговорам. Добрые слова, если кому-то случится их повторить, а это бывает так редко, можно принять на веру… Зло — это всегда вымысел, добро — никогда. О тебе я слышал и хорошее и дурное, как от белых людей, так и от чернокожих.

— Да, — сказал я, — твои соотечественники меня недолюбливают.

— Они тебя не знают, а главное, завидуют тебе, потому что такой жизнью, как ты, живет не англичанин… Твои самые заклятые враги находятся в Джибути… Ты, вероятно, их знаешь, это для тебя не новость… Если бы ты не был человеком, которому я пожал руку, ты мог бы сколотить себе здесь состояние, но теперь, когда мы познакомились с тобой, я не сомневаюсь в том, какой ты дашь ответ на предложения, которые мне поручено передать тебе конфиденциально.

— Я тебя понял… Я француз, и это, быть может, мое несчастье, но это так, и я остаюсь им, как и ты — англичанином, невзирая на обстоятельства…

— Да, — добавил он после паузы, — я мог бы теперь иметь у себя на плечах две короны вместо двух звезд… Но все это пустяки. Будучи лейтенантом в свои сорок, я делаю для своей родины не меньше, чем если бы был майором. Я со спокойной совестью ем свой черствый, но честный хлеб.

В любом уголке Сомали знают Хейдина. Именно к нему люди приходят излить свое горе и получить совет.