Тайны Истон-Холла - [143]

Комната, где она сейчас находилась, пожалуй, попросторнее, нежели ее каморка в Истон-Холле, но обстановка вряд ли отличалась в лучшую сторону: придвинутая к стене массивная железная кровать, небольшой гардероб и столик с графином и тазиком. На решетке лежала аккуратно сложенная горсть углей, совсем небольшая, но огонь еще не горел. На это грустное зрелище посматривали с грустью две вполне типичные парижские полуобнаженные танцовщицы и купленный в канцелярском магазине за три пенни натюрморт — ваза с пионами. Так прошло десять или пятнадцать минут, когда послышался звук, поначалу слабый и неверный, а затем все усиливающийся, — звук шагов человека, поднимающегося по лестнице, и стук в дверь. На пороге появилась пожилая женщина с суровым взглядом, до подбородка замотанная шарфом.

— А, это вы миссис Мэйхью?

— Вижу, свет у вас не горит, — сказала последняя, — вот и зашла посмотреть, дома вы или еще не вернулись.

— Вернулась, как видите. Тяжело девушке целый день болтаться на улице.

— Фу-ты ну-ты. Работа есть работа.

— Свои полсоверена вы получите утром, слово даю.

— Те, кто хочет обедать, знают, как еда достается, — заметила миссис Мэйхью так, будто изрекла истину, которую следует усвоить всем обитателям Брайт-Тэррас. С этими словами она вышла, сильно хлопнув за собой дверью. Сквозь наполовину застекленное, наполовину заделанное окно в комнату проник очередной порыв ветра, на стене зашелестели гравюры с танцовщицами, на улице раздались и тут же умолкли детские голоса. А Сара все еще сидела на стуле со сложенными на коленях руками и не отрываясь смотрела на чайник. Губы ее шевелились. Быть может, она говорила сама с собой, но так или иначе — беззвучно, и речь ее никак не могла спорить с шумом ветра. В оставшуюся приоткрытой дверь проскользнул рыжий кот, которого миссис Мэйхью иногда прикармливала рыбными костями, и, усевшись у очага, начал вылизываться. Сара равнодушно посмотрела на него и, даже не пытаясь вновь погрузиться в прерванные мысли, встала со стула, закинула руки за голову и тут же опустила их. Вынула из кармана платья пару флоринов, положила их на решетку и взялась за посуду — перенесла на столик фарфоровую тарелку и нож с костяной ручкой, извлекла из буфета полбатона хлеба и немного масла. Но мысли ее были заняты тем же самым, что не давало ей покоя весь последний час.

Встреча с Эстер выбила Сару из колеи, и не просто потому, что напомнила о временах, казавшихся ей давно ушедшими. Она пробудила в ней переживания, от которых она вроде бы избавилась, и вот они вновь дали о себе знать, совсем как прежде. Да и контраст между тем, как жила нынче Эстер, и ее собственным образом жизни не мог не броситься в глаза и не произвести на Сару самого гнетущего впечатления. Ну почему бы ей не оказаться на месте старой подруги, жить на вилле в Шепард-Буш и погонять служанку? Раздумывая таким образом, Сара довела себя буквально до неистовства, проклиная и злую судьбу, и тех, кто ее окружал. И в то же время, напоминала себе Сара, ей известно об Эстер кое-что такое, чего та сама не знает. И из этого знания, если захочется, можно извлечь немалую выгоду, и ощущение своего превосходства приятно грело душу.

Продолжая думать об всем этом, искоса поглядывая на чайник и рассеянно пережевывая кусок хлеба, Сара вернулась на место. В памяти живо вставали сцены из прежней жизни: полдень в Истон-Холле, когда они с Уильямом ускользнули от бдительного ока миссис Финни, отправились гулять на реку и стали очень близки друг другу; склонившееся над ней во время работы лицо Эстер; грачи на ветках вязов. На предплечье у нее осталась алая полоса, тянущаяся от локтя до самой кисти, и Сара вспомнила обстоятельства ее появления и переживания, связанные с этим печальным эпизодом. Такие мысли радости не доставляли, и Сара поднялась со стула так резко, что рыжий кот почел за благо отскочить к двери. Она понимала, что в ее власти утишить эту боль, заставив страдать других. И все же…

Чайник был теперь у нее в руках, но как он там оказался, Сара припомнить не смогла. Вроде ведь не брала его с решетки. Особа королевской крови пристально вглядывалась в нее. Краснолицый господин, с которым она встретилась на Стрэнде, утверждал, что он военный и на одном смотру прошел в каком-то ярде от члена королевской семьи, но Сара не знала, верить ему или нет. Ладонь ее вдруг оказалась в чайнике. Как она туда попала? Ведь не собиралась же Сара совать ее туда, верно? Тем не менее сейчас она вытряхивала его содержимое на столик. Не так-то там много. Шелковый носовой платок — подарок пятилетней давности от прежней ее хозяйки. Заводная собачонка с куропаткой в пасти. Нитка пуговиц, завязанная бантиком, — каждая из них напоминала ей тот или иной отрезок ее жизни, что ничуть не утешало, а, напротив, лишь заставляло задумываться о сделанном. Ну и вот, наконец, исписанный клочок бумаги, который она по неграмотности прочитать не могла, но знала, что называется там час встречи с человеком, пославшим эту записку и подписавшимся инициалами. Их она в конце концов разобрала, ибо не менее десятка раз проводила по ним пальцами.