Тайны хеттов - [21]

— Послушайте, вы, интеллигент, — остановил его однажды этот весельчак, вечно замешанный в каких-то историях с барышнями из высших кругов, из-за которых не мог отлучиться на фронт. — Кем вы были на гражданке?

— Осмелюсь доложить, профессором семитологии с уклоном в ассириологию!

— Семи… как там дальше? Как это вам удается, вы, девка из борделя, что у вас на складе всего достача?

— Осмелюсь доложить, не ворую!

— Верю этому первый раз в жизни. А как вы делаете, что у вас не крадут другие?

— Осмелюсь доложить, я по возможности не отлучаюсь отсюда! — И в объяснение того, как он коротает время, Грозный достал пачку клинописных текстов, которые хранил в ящике из-под сахара.

— Десяток таких семитологов, и Австрия выиграла бы войну! Подайте рапорт об отпуске.

— Осмелюсь просить разрешения заниматься! Полагаю, найдутся подходящие часы в служебное время.

— Занимайтесь хоть с утра до вечера, лишь бы не видел господин майор! Он семитов не любит!

— Слушаюсь, господин майор не увидит!

И подобно тому как Пилат попал в историю религии, так и обер-лейтенант Каммергрубер угодил в хеттологию — благодарный Грозный выразил ему признательность за «любезность и понимание» в предисловии к своей работе «Язык хеттов», где имя обер-лейтенанта стоит в одном ряду с именами Вебера, Халила, Макриди и Унгера.

Этот труд вышел в Лейпциге на немецком языке в 1917 году и явился первым подробным, систематическим, прекрасно оснащенным в научном отношении толкованием словарного фонда, структуры и происхождения хеттского языка. Вместе с «Решением хеттской проблемы» — предварительным сообщением», относящимся к 1915 году, это исследование обеспечивает Грозному бессмертие.

И мы не преувеличиваем, когда говорим о бессмертии.

Из памяти человечества никогда не изгладятся имена тех, кто умножил его знания. Грозный раскрыл одну из самых больших тайн истории, он воскресил мертвые слова людей, которые жили более чем три тысячелетия назад, заставил десятки поколений великого и могущественного народа, о котором из его собственных уст мы не слышали еще ни слова, дать о себе показания посредством своих государственных архивов и деловой переписки, посредством своих законов, хозяйственных книг, произведений прозы и поэзии.

Кроме того, Грозный разгадал еще одну загадку, самую удивительную во всей истории древнего Востока…

Молодость, ученье и вновь ученье

Биография человека, сделавшего такое эпохальное открытие, «была бы интересна, даже если бы она была неинтересной». Но она похожа на большой роман, где волнующие главы, посвященные местам научных работ, в духе произведений де Крейфа, перемежаются с приключениями во время странствий по пустыням, не менее интересными, чем приключения Ганзелки и Зикмунда, и детективными ситуациями, при помощи которых держит в напряжении своих читателей Конан Дойль. Вдобавок роман насквозь драматичен, в нем есть и трагические ошибки — ошибки человека, который, вместо того чтобы почить на лаврах, предпочитает искать, рискуя потерпеть неудачу.

Родился Бедржих Грозный 6 мая 1879 года в Лысой-над-Лабой, очаровательном городке, раскинувшемся среди образцово обработанных полей. Его отец был там евангелическим священником и происходил из старинного крестьянского рода, кряжистого и упорного, обитавшего в Восечке. Мать Анна, урожденная Шимачкова, дочь мелкого торговца из находящегося неподалеку Нимбурка, в силу своего оптимизма и богатой фантазии была прямой противоположностью строгому, педантичному, со всей серьезностью относящемуся к жизни священнику. Некоторые дети просто наследуют положительные качества своих родителей, в Бедржихе Грозном они как будто сконцентрировались и усилились.

Семейная жизнь в лысском приходе была «идеально образцовой и гармоничной, ничто ее не омрачало», вспоминал он. Подчиненная строгому распорядку — от утренней молитвы до вечернего чтения вслух Библии, — она протекала «в умеренном достатке»: провинциальному священнику, отцу пятерых детей, из которых Бедржих был самым старшим, приходилось туго. «Основным развлечением были семейные экскурсии в памятные места, связанные с деятельностью чешских братьев».

Ничего обращающего на себя внимание не может зарегистрировать биограф в раннем детстве Грозного, ничего такого, что предвещало бы его будущую славу. Говорят, Шампольон в пятилетнем возрасте сам выучился читать, когда при помощи заученного наизусть «Отче наш» разобрал отдельные буквы в молитвеннике, принадлежавшем его матери. Грозного читать и писать обучил в местной евангелической однолетней школе учитель Фер. Говорят, Гротефенд шести лет от роду решал ребусы, усвоив таким образом методику, которую он позднее с таким успехом применил при расшифровке клинописных надписей из Персеполя. У Грозного вообще не было подобных склонностей. Семилетний Шлиманн заявил отцу, который рассказывал ему о пылающей Трое и ее исчезновении с лица земли: «Я Трою найду, когда вырасту!». Грозный слышал за вечерним столом библейские имена, которые впоследствии ему суждено было встретить на ассирийских и вавилонских таблицах, но думал он при этом о том же, о чем думали его братья и сестры. Короче говоря, он был самым обыкновенным ребенком.