Тайны гениев - [22]

И сальериевская уверенность в том, что он, Сальери, – истина в последней инстанции

(в том числе и в области всего, что касается понимания подлинного величия музыки Моцарта)

И сальериевская вера в то, что, убив Моцарта, он спасает всех остальных.

Но все это не вело ни к какому убийству.

Слишком хорошо знает Сальери, что такое музыка Моцарта. И этот парадокс делает “Маленькую трагедию” Пушкина одной из самых трагедийных трагедий в истории мировой литературы.

И здесь я обязан предложить или, лучше сказать, закрепить один из вариантов моей попытки ответа на мой же собственный вопрос:

КАК ТАКОЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ?

(Особенно, если учесть то, что мы знаем сегодня: реальный Сальери никогда не убивал Моцарта. Но ведь в этом случае вся пьеса Пушкина выглядит сегодня как клевета?!)

Пушкинский Сальери никогда не отравил бы Моцарта, и никакая зависть не сыграла бы никакой мало-мальской роли.

“Маленькая трагедия” прежде всего – ТРАГЕДИЯ САЛЬЕРИ, ибо, как и в шекспировских трагедиях,

Лаэрт не должен был убить Гамлета,

Ромео должен был подождать всего несколько секунд, чтобы обнять живую Джульетту.

А правда о платке должна была раскрыться не через пять минут после того, как Отелло задушил Дездемону, а всего на пять с половиной минут раньше.

Моцарт высказал важнейшую для того, чтобы не быть убитым Антонио Сальери, мысль уже тогда, когда яд был в его теле.

Правда пришла слишком поздно.

Но, чтобы не получилось, что это моя единственная, а точнее, окончательная версия, могу добавить, что я до сих пор не могу отдать предпочтение какой-нибудь из них. Я просто предлагаю их на ваше рассмотрение.

Читайте и перечитывайте трагедию,

слушайте музыку Моцарта

и продолжайте исследования.

Глава 7. “Наследника нам не оставит он”

Очень странно в монологе Сальери, где он оправдывает необходимость уничтожения Моцарта, звучит мысль, выделенная в название этой главы. Почему одной из причин убийства является невозможность продолжать развитие музыки на уровне Моцарта? Почему Сальери опасается, что искусство “падет опять как он исчезнет”?

Почему, согласно Сальери, Моцарт должен уйти “чем скорей, тем лучше”? Ведь искусство после Моцарта “падет” независимо от того, будет ли Моцарт жить долго или, благодаря “деятельности” Сальери, умрет молодым?

Нет, согласно Сальери, Моцарт должен умереть “чем скорей, тем лучше”, чтобы не достигнуть такой высоты, после которой само занятие сочинением музыки на Земле станет бессмыслицей.

“Что пользы, если Моцарт будет жив

И новой высоты еще достигнет?”

Самое парадоксальное, что в этом сальериевском утверждении есть глубоко творческая логика.

А. С. Пушкин и здесь – на невероятной высоте прорицания и мышления. Ибо в истории человечества был эпизод, когда один гений, живя в два раза дольше Моцарта, поднял музыку на такую недосягаемую высоту, что этому виду искусства грозила катастрофа. Поскольку продолжать после него было некуда и некому.

И пришлось приложить немало усилий, чтобы этой катастрофы избежать. Пришлось сделать так, чтобы этого гения попросту забыли.

Причем забыли надолго, на сто лет. И музыка стала развиваться без учета его существования. И только когда утвердились новые стили, новые принципы композиции, его искусство вернулось на планету из забытья. Она ошарашила, потрясла, но не разрушила, а лишь обогатила существовавшие к тому времени на нашей планете музыкальные стили.

Речь идет об Иоганне Себастьяне Бахе.

В истории музыки однажды действительно произошла одна очень мистическая история: больше трехсот лет назад появился гений, который не только опередил все развитие музыки на тысячи (!!!) лет, можно сказать, что он ухитрился опередить развитие человеческой мысли далеко за пределами музыки.

То есть независимо от того, в каких бы сферах культуры или науки эта мысль не развивалась.

Тем, кто очень глубоко (насколько это возможно) чувствует и знает музыку Баха, порой вообще приходят в голову мысли, которые не знающим или не чувствующим его музыку могут показаться абсурдными или в лучшем случае непонятными.

Например, мысль о том, что Бах – человек Будущего. И он на несколько тысячелетий раньше времени показал нам необъятные возможности человеческого мозга и объемы его деятельности в далеком будущем.

Или мысль о том, что Бах задолго до Эйнштейна, на глубоко интуитивном уровне, осознал в своей музыке теорию относительности.

Или что музыка Баха приоткрывает тайну и природу существования Бога куда сильнее, чем это могут сделать все богословы вместе взятые.

Что философия Баха, проявившаяся или зашифрованная им в его музыке, превосходит по глубине постижения все философские постулаты.

Или даже вообще, что музыка Баха – единственное подлинное доказательство существования Бога. Или что вся история цивилизации – это только предикт к существованию Баха,

после него же история музыки, как и вообще история человечества, пошла по наклонной или кривой.

Все это звучит как бы нелепо для кого угодно,

но не для глубоких знатоков и ценителей Баха.

Ибо его музыка, действительно, открывает такие глубины бытия и поднимает такие пласты знаний и чувствований, после которых очень трудно воспринимать иные формы мышления, музыки, философии, литературы.