Тайны, догадки, прозрения - [38]

Живой организм катастрофически реагирует на продолжительную работу мозга в режиме активности — это подтверждено многими сотнями экспериментов и многими годами клинических наблюдений.

Исследователи отмечают, что один из первых серьезных ударов, как правило, приходится на желудочно-кишечный тракт, различной тяжести заболевания которого — частый спутник неврозов. Причем в экспериментах на животных удалось заметить, что невротизация почти неизбежно приводит к язве желудка, если в камере отсутствует пища.

Поэтому не исключено, что поминальная тризна, существующая в традициях многих народов, — это мощный коллективный, естественно, интуитивный метод защиты от эмоционального стресса.

Так что то, что мы часто принимаем за обывательское утверждение — «у меня язва желудка на нервной почве», — вполне соответствует и медицинской точке зрения: именно неврогенный фактор — одна из главных и наиболее частых причин возникновения язвы.

Очень многие исследователи в разных отраслях знания осторожны в своих утверждениях — категорическая их форма становится возможной только в случаях бесспорной доказанности, основанной на фактах, не подлежащих двоякому истолкованию и не вызывающих никакого сомнения. Я особенно часто встречаюсь с подобной осторожностью в беседах с физиологами и в научной литературе, ими написанной. Обороты — «по-видимому», «возможно», «вероятно», «как показали эксперименты» и тому подобное, — почти непременная оговорка как экспериментаторов, так и теоретиков.

И невольно снова приходят на ум мудрые слова Мегуна — сегодняшнее открытие через некоторое время может быть аннулировано как таковое, и новые открытия придут на смену ему.

Должно быть, в науке о высшей нервной деятельности, которая в сущности, совсем недавно получила право называться настоящей наукой, вооруженной высокой техникой и новыми методиками, такая осторожность наиболее оправдана. Не говоря уже о том, что нейрофизиология имеет непосредственное отношение к человеку, в том числе к избавлению его от множества неизбывных страданий, — в ней, этой науке, еще непочатый край неведомого, неизученного, непознанного. И каждый день может принести новые факты, которые не лезут в рамки прежних представлений, и каждый комплекс экспериментов открывает новые механизмы — и все это предстоит еще объяснить.

Тайны, догадки, прозрения — сейчас они в стадии разработки научных обоснований, в стадии рождения многих совершенно новых, опровергающих прежние, теорий.

Вернувшись к удовольствию, получаемому от принятия пищи, от необходимости есть, чтобы выжить, к тому, что утоление голода — основная и врожденная потребность любого живого организма, что всякий новорожденный детеныш видит в матери, прежде всего кормилицу и оттого с первого момента существования «любит» ее, вернувшись к этому, мы сможем показать поразительный пример такого «опровержения» установившихся взглядов.

Ибо оказалось, что «не единым хлебом жив человек»! Речь, правда, пойдет об экспериментах с детенышами птиц и животных; но никто еще не сказал, что они неприменимы и к человеческому потомку…

Понятие «импритинг» — запечатление — введено в научный обиход Конрадом Лоренцем. Им это явление и подсмотрено в природе, а затем подтверждено личными опытами, иной раз весьма забавными.

«Дачники, спешившие домой в субботний вечер, оказались свидетелями странной картины: пожилой грузный мужчина (кто-то в толпе сказал, что он профессор) двигался зигзагами на корточках, старательно крякая, как утка, то и дело оглядываясь назад. Высокая трава скрывала от удивленных зрителей цепочку совсем маленьких утят, неотступно следовавших за профессором. Стоило ему замолчать или встать во весь рост, как утята начинали в испуге пищать, словно потерянные. Профессор вытирал пот со лба, вновь приседал, крякал, и кавалькада двигалась дальше.

Этим „странным профессором“ был известный этолог Конрад Лоренц».

Так начинает свой рассказ о формировании поведения детенышей у млекопитающих и птиц кандидат медицинских наук Э. Рутман. К чему привязывается детеныш — к матери или к некоему набору признаков, ее олицетворяющих? Потому ли, что мать кормит, или потому, что она защищает? Какие эмоции «главнее» — голод или страх?

Каждый, не задумываясь, ответит на эти вопросы: конечно, к матери; прежде всего потому, что она кормит; разумеется, голод «главнее». Так подсказывает нам здравый смысл, резонно отмечает Рутман. Но в жизни происходит как раз наоборот, доказывает она всем содержанием своей статьи.

Не обязательно мать — любой «двигающийся», непременно удаляющийся предмет, который видит животное в определенный период после рождения, вызывает его привязанность. В этом суть понятия «импритинг».

Гусята, привязавшиеся к Лоренцу, садились ему на голову, когда он плавал. А один гусенок «привязался» к подушке, которую Лоренц перемещал перед ним вскоре после его рождения. В том первом эпизоде, когда «профессор» превращался в «утку», для малышей важен был утиный крик, который он имитировал, к звуку тоже может развиться привязанность.

Утята, цыплята, вообще птицы — с них только начали эти интересные исследования. А продолжили уже на млекопитающих — и у них оказался в раннем детстве критический период «привязывания»; они тоже привыкают к любому одушевленному или неодушевленному предмету, стараются находиться возле него, следовать за ним, огорчаются, если предмет этот исчезает. Необходимо только, чтобы он обладал определенным набором признаков, важных для представителя данного вида животных: скорость движения, звуки, окраска, «фактура» и т. д.