Тайны черных джунглей - [64]

Никогда не подстригавшиеся ногти факира сначала согнулись, а потом вросли в руку и теперь выходили, как когти дикого зверя, сквозь ладонь.

Этот несчастный не был обычным факиром, каких немало водится в Индии: он принадлежал к тому их разряду, который, до индийским поверьям, считается божественного происхождения. Индийцы убеждены, что эти факиры живут тысячу лет, ничем не питаясь, что, будучи брошены в огонь, они не горят, а в воде не тонут, за что их уважают и почитают, как сверхъестественные существа.

— Нимпор, — сказал старый туг, почтительно склонившись к факиру, который оставался неподвижным, точно не замечая стоявших перед ним людей. — Кали нуждается в тебе.

— Моя жизнь принадлежит богине, — отвечал факир, не поднимая глаз. — Кто тебя послал?..

— Суйод-хан.

— Сын священных вод Ганга?..

— Да.

— Чего ты хочешь?..

— Чтобы ты помог нам,

— Что нужно сделать?

— Найти человека. Он наш смертельный враг. Мы должны убить его, или же он уничтожит наших братьев на Раймангале.

Дрожь пробежала по бесстрастному лицу Нимпора.

— Кто же осмеливается идти на Раймангал?

— Капитан Макферсон.

— Он!.. Это решено?

— Да, Нимпор.

— И ты хочешь знать, где находится капитан?

— Да, и как можно быстрее.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Он не в своем доме?..

— Никто этого не знает, — отвечал Мок.

— Я выясню.

— Каким образом?

— Сегодня вечером будь перед домом.

— А потом?..

— Остальное тебя не касается. А теперь уходи: Вишну призывает меня на молитву.

Факир с усилием поднялся и, повернувшись к ним спиной, вошел в пагоду, держа все время на весу свою руку.

— Где мы увидимся? — спросил Хидар. — Сейчас я должен вернуться на борт.

— Мы попросим гостеприимства у Виндхиа, — сказал старый туг. — Пока мы в Калькутте, ты найдешь нас у него. Когда мы встретимся?..

— Завтра после полудня. Раньше невозможно — у меня на борту много работы. Ты знаешь, что через несколько дней мы отплываем?

— Куда направляется «Девоншир»?..

— На Цейлон.

— Жаль, что ты не будешь с нами в таком трудном предприятии.

— Мы отплываем не очень скоро. Прощайте, до завтра!..

Оставшись одни, Тремаль-Найк и старый туг тем же путем по берегу Ганга вернулись в Белый город и направились к пристани, где их ждала шлюпка.

— К Виндхиа, — коротко приказал старый туг гребцам.

Он уселся на корме рядом с Тремаль-Найком, и легкое суденышко, поднимаясь вверх по течению реки, пустилось в путь.

Тремаль-Найк, этот дикий сын джунглей, никогда раньше не видел такого большого города — все вокруг занимало его. Величественные дворцы, гордые пагоды, украшенные множеством статуй, красивые особняки, пышные жилища богатых индусов, с их ажурной каменной резьбой по фронтонам и изящными тонкими колонками, которые, казалось бы, должны переломиться от простого нажатия руки, но в то же время способны стоять веками, — все это изумляло и восхищало его. За первой линией дворцов и храмов виднелся новый ряд сверкающих золотом куполов, тонких шпилей и колоколен, разнообразных террас и высоких стен, живописно обвитых зеленью.

Под деревьями, которые склонились над водами реки, поднимались клубы от погребальных костров, которые ветер уносил на середину реки.

Трещали дрова в кострах, выбрасывая вверх тучи искр, звучала заунывная траурная музыка, а вокруг пританцовывали, совершая ритуальные жесты, юноши и девушки, в то время как в небе над их головами летали прожорливые птицы-падалыцики, готовые наброситься на останки покойников, сброшенных в реку.

Время от времени ящички из благовонного дерева с останками сожженных трупов отрывались от берега и плыли вниз по течению священной реки, тогда как брамины читали стихи из Вед, а родственники сажали дерево или водружали украшенный флажками шест в память об умершем.

Тут же по берегам ждали своей очереди умирающие, окруженные скорбящими родственниками. Индиец, у которого есть еще время приготовиться к собственной кончине, стремится встретить ее поближе к Гангу, чтобы легче было по нему попасть после смерти в рай Брамы.

Лежа на траве в тени какого-нибудь дерева на берегу, утешенный и успокоенный, в окружении родственников, он ждет, когда душа его покинет тело, в то время как те опрыскивают ему лицо речной водой, обмазывают речным илом, а брамин читает молитвы и осыпает ему голову листьями базилика. Тут же рядом другие готовят костер, на котором сожгут его тело.

Проплыв еще две-три мили мимо все новых храмов, дворцов и бесконечного числа лачуг, лодка остановилась у длинной отмели, осененной кокосами и латаниями, которая в этот момент была пуста.

— Мы будем ждать вас у Виндхиа, — спрыгивая на землю, сказал старый туг своим.

Он сделал Тремаль-Найку знак следовать за ним и углубился в лабиринт улочек, окружавших старую пагоду, полуразрушенную, хотя и огромных размеров.

Пройдя несколько бедных и грязных кварталов, где вперемешку с лачугами тянулись огороды, он остановился перед глинобитной хибаркой с крышей из пальмовых листьев, которая одиноко возвышалась на берегу заболоченного пруда.

Старый, морщинистый индиец сидел у двери, держа в руке связку сухих листьев, посыпанных пеплом, как принято у факиров, принадлежащих к касте рамананди, то есть почитателей Рамы. Как у всех прочих факиров, у него были длинные волосы, выпачканные красноватой глиной, но свернутые вокруг головы так, словно образовывали огромный парик; бороду он брил, но оставляя на конце подбородка тонкий хвостик волос, который стал уже таким длинным, что почти касался земли. Три знака на лбу, сделанные пеплом и коровьим пометом, три других на впадине груди и столько же на руках и коленях довершали его облик.