Тайны бронзовой статуи - [43]

Я подошел и постучал в открытую дверь. Спасатель поднял голову от большого полотняного мешка, куда он складывал грязные полотенца. На парне была серая, пропитанная потом, униформа с надписью «Клуб «Чзннел»» на груди.

– Я могу быть полезен чем-то, мистер?

– Спасибо, не беспокойся. А как поживают тропические рыбки?

Он ухмыльнулся.

– Сегодня вечером мне причиняют хлопоты не тропические рыбки, а люди. Только люди. И почему это на подобных сборищах им хочется еще и плавать? Думаю, выпивка их подстегивает. Уму непостижимо, сколько они пьют.

– Кстати, о выпивке. Твой босс, видимо, не прочь пропустить рюмочку-другую?

– Мистер Бассетт? Да, в последнее время он беспробудно пьянствует, с тех пор как умерла его мать. Тропическая рыбка. Мистер Бассетт был уж слишком ей предан. – Черное лицо было вежливым и спокойным, и только в глазах мелькнула усмешка. – Он как-то говорил мне, что она была единственной женщиной, которую он любил.

– Тем лучше для него. А ты не знаешь, где Бассетт сейчас?

– Где-то здесь. – Он помахал в воздухе рукой. – На таких вечерах он всегда ходит от одной компании к другой. Вы хотите, чтобы я разыскал его?

– Спасибо, не сейчас. Скажи пожалуйста, ты знаешь Тони Торресса?

– Конечно. Мы работаем вместе уже много лет.

– А его дочь?

– Немного знал, – ответил он сдержанно, – Она тоже работала здесь.

– А сейчас Токи все еще в клубе? Я не видел его у ворот.

– В самом деле, ночью он уходит домой, даже когда здесь бывают вечеринки. Его сменщик не явился сегодня вечером. Может быть, мистер Бассетт забыл вызвать его.

– Ты, случайно, не знаешь, где живет Тони?

– Конечно знаю. Собственно, он живет у вас под ногами. Он занимает помещение рядом с бойлерной, – переехал туда в прошлом году. Сказал мне, что по ночам начал мерзнуть.

– А ты не проводишь меня к нему?

Он взглянул на часы.

– Уже половина второго. Вы же не собираетесь будить его среди ночи?

– Собираюсь, – ответил я.

Парень пожал плечами и повел меня по коридору с нагретым воздухом, пропитанным мыльными испарениями душевых, вниз по бетонным ступенькам в жаркую, как парник, сушильню, где купальные костюмы, похожие на сброшенную змеиную кожу, висели на деревянных стойках между двумя огромными бойлерами, отапливающими бассейн и все здания клуба. Позади них я увидел как бы комнату в комнате, грубо сколоченную из больших листов фанеры.

– Тони живет здесь, потому что таково его желание, – объяснил спасатель, словно защищая его от меня. – Он не смог жить в своем доме на берегу моря и теперь сдает его в аренду. Мне кажется, не стоит его будить. Тони – старый человек и нуждается в отдыхе.

Но Тони уже проснулся. Его пятки зашлепали по полу. В щелях между листами фанеры показался свет. Тони открыл дверь и смотрел на нас прищурившись, – маленький старый человечек с большим животом, в длинной ночной рубашке, с цепочкой на шее, на которой висел, должно быть, крестик или образок.

– Простите, что поднял вас с постели. Мне нужно с вами поговорить.

– О чем? Что случилось? – Он поскреб за ухом, под взъерошенными седыми волосами.

– Ничего особенного. – Если не считать двух убийств в его семье, об одном из которых, как предполагалось, я еще не знаю. – Можно войти?

– Конечно. Я тоже хотел бы с вами поговорить. – Он широко распахнул дверь и, отступив на шаг назад, пригласил меня в свое жилище едва ли не изысканным жестом. – А ты зайдешь, Джо?

– Нет, мне нужно вернуться наверх, – ответил спасатель.

Я поблагодарил его и вошел. Небольшая, очень жаркая комната, освещенная лампочкой без абажура на свисающем шнуре, почему-то показалась мне похожей на монашескую келью, хотя я никогда не был в настоящем монастыре. Комод, облицованный покоробившейся фанерой под дуб, железная кровать, табурет, шкаф без дверок, служивший одновременно и буфетом и шифоньером, в котором висел голубой костюм, непромокаемая куртка и чистая, тщательно выглаженная униформа. Из-под кровати, покрытой ветхими простынями из голубой фланели, выглядывал старый чемодан с медными застежками. На стене, в изголовье кровати, висели две фотографии. Одну, по-видимому, сделали в фотостудии и слегка отретушировали. Это был портрет прелестной темноволосой девушки в белом выпускном платье. Другая была цветной репродукцией с иконы девы Марии, держащей в протянутой руке ярко горящее сердце.

Тони указал мне на табуретку, а сам опустился на кровать. Все еще почесывая голову, он неподвижно уставился в пол своими черными, как антрацит, глазами. Правая рука с припухшими костяшками была сжата в кулак.

– Да, я хотел поговорить с вами, – повторил он. – Я думал об этом весь день и половину ночи. Мистер Бассетт сказал, что вы сыщик.

– Да, частный детектив.

– Угу, частный. Это мне подходит. Эти окружные полицейские, ну разве можно им доверять? Они носятся в своих ревущих автомобилях и хватают людей только за то, что у кого-то не горит задняя фара на машине, а кто-то бросил пустую банку из-под пива не в ту канаву. А когда случается что-нибудь действительно серьезное, их никогда не доищешься.

– Ну что вы, Тони, они всегда должны быть на месте.

– Возможно. Но за свою жизнь я повидал немало разного. Вроде того, например, что произошло в прошлом году в моей собственной семье.