Тайны бронзовой статуи - [26]

Я осмотрел фасад здания. Мелкие капли из разбрызгивателя попали мне в лицо, и это было единственным признаком жизни. Дом казался наглухо закрытым – темная дубовая дверь, зашторенные окна, и даже красная черепичная крыша прижимала дом сверху, как крышка от кастрюли.

Я поднялся по ступенькам крыльца, нажал на кнопку звонка. Его звук раздался где-то в глубине. Мне показалось, что я слышу шаги, приближающиеся к запертой двери, и даже чье-то затаенное дыхание. Я постучал. Все звуки на той стороне, если только они мне не почудились, сразу же прекратились.

Я несколько раз ударил кулаком по двери, но тщетно.

Возвращаясь к подъездной аллее, краем глаза я уловил какое-то движение в одном из окон, как будто отдернули штору. Я быстро оглянулся и посмотрел туда, но штора уже упала на место. Пробравшись к окну, я постучал просто так, почти из озорства. Но, конечно же, никакого ответа не получил.

Я сел в машину, на ближайшем перекрестке развернулся, проехал мимо родового гнезда Кэмпбеллов и припарковался так, чтобы наблюдать за его парадным входом через зеркало заднего вида. Улица была очень тихой. По обеим ее сторонам листья пальм недвижно висели в воздухе, словно беззвучные зеленые взрывы, остановленные стоп-кадром. Вдали, на фоне плоского голубого неба, застыла такая же плоская белая башня городской ратуши. Не происходило ничего, что могло бы отметить бег времени. Только стрелки моих часов пересекли отметку «два» и двинулись дальше.

Примерно в два часа десять минут я увидел машину, старый черный «линкольн», длинный и тяжелый, как катафалк, сходство с которым еще более подчеркивали темные шторы на задних окнах и черная фетровая шляпа водителя. Машина мчалась со скоростью около пятидесяти миль в час, хотя в этой зоне скорость не должна превышать двадцати пяти миль, и начала тормозить, лишь въехав в квартал, в котором я находился.

Я взял с заднего сиденья вчерашнюю газету и развернул ее, чтобы прикрыть лицо. Заголовки казались извлеченными откуда-то из древней истории. Прошла вечность, пока «линкольн» не проехал мимо. Я успел разглядеть человека за рулем. Его лицо с маленькими глазками, седловидным носом и как бы резиновым ртом относилось к разряду незабываемых. Незабываемых в силу своей неприглядности.

«Линкольн» свернул в подъездную аллею, к дому номер четырнадцать, и, мелькнув в моем зеркале заднего вида, припарковался рядом с «ягуаром». Человек, вышедший из машины, двигался быстро и мягко, не размахивая руками. Его фигура с покатыми плечами, в длинном черно-сером пальто покроя реглан, напоминала торпеду, скользящую по стартовой площадке.

Дверь отворилась, прежде чем он успел постучать. Мне не удалось увидеть, кто ее открыл. На две или три минуты, которые мне показались вечностью, дверь закрылась, затем открылась снова.

Из дома вышел Ланс Леонард. Он как-то странно, суетливо, точно марионетка, которую дергают за ниточки, спустился по ступенькам и прямо через газон побежал к «ягуару», не обращая внимания на разбрызгиватели, хотя его белая шелковая, с открытым воротом, рубашка сразу стала мокрой.

«Ягуар» зарычал, дал задний ход и вылетел на проезжую часть. Когда он с визгом пронесся мимо меня, я мельком увидел лицо Ланса Леонарда. Оно напоминало застывшую маску. Нос и подбородок заострились, а черные глаза сверкали, как антрацит. Меня он не заметил.

«Ягуар» стремительно унесся в тишину. Я вытащил пистолет тридцать восьмого калибра, который хранился в ящичке для перчаток на приборной доске, вышел и пересек улицу. Регистрационная карточка гласила, что «линкольн» принадлежит Теодору Марфельду, проживающему на Прибрежной автостраде в Южном Малибу. Внутри машина была обита облезлой черной кожей, от которой воняло кошками. Заднее сиденье и пол прикрывали листы грубой оберточной бумаги. Часы на приборной доске стояли, стрелки застыли на 11.20.

Я поднялся по ступенькам и только собрался постучать, как вдруг заметил, что дверь слегка приоткрыта. Я распахнул ее и вошел в тускло освещенную прихожую с круглым потолком в мавританском стиле. Впереди, слева от меня, уходила вверх громоздкая лестница, выложенная красной мозаикой. Справа открытая внутренняя дверь отбрасывала конус света на пол и на чистую оштукатуренную боковую сторону лестницы.

И вот на это яркое пятно света упала тень человека в шляпе. В дверном проеме показались голова и плечи того типа с седловидным носом.

– Мистер Марфельд? – спросил я.

– Да. Кто вы такой, черт вас подери? Вы не имеете права вторгаться в частное владение. Убирайтесь отсюда ко всем чертям!

– Я хотел бы поговорить с мисс Кэмпбелл.

– О чем? Кто вас послал? – процедил он сквозь зубы.

– Дело в том, что меня направила сюда ее мать. Я друг семьи. А вы тоже друг семьи?

– Да. Вы совершенно правы. Друг семьи.

Марфельд поднес правую руку к лицу. Левой не было видно из-за двери. Я, не вынимая рук из карманов, держал палец на спусковом крючке пистолета. Марфельд казался озадаченным. Он обхватил свой подбородок и машинально потянул его вниз. Большой палец у него был испачкан чем-то красным, что оставило отпечаток с одной стороны его вдавленного носа.