Тайны бронзовой статуи - [140]

– Но вы простите меня? О, вы простите! – взмолилась Этна, серьезно испуганная. – Скажите мне, Эрмах, скажите, что прощаете!

– Никогда! – ответил паж.

– Но чего вы хотите? Каким способом будете мстить мне? – продолжала Этна.

– Вы любите Эрнеста Кольмара! – заявил паж.

– Ах! – вскричала Этна. – Нет… вы ошибаетесь, Эрмах…

– Вы пытаетесь меня обмануть, – прервал ее паж. – По пламенным взглядам, которые вы бросали на него сегодня, по страсти, с какою любовались им…

– Довольно, довольно! – перебила Этна, – Вы правы, я люблю Эрнеста Кольмара.

– Он был очень добр и великодушен ко мне! – воскликнул Эрмах. – Он вызволил меня из этого отвратительного дома…

– Да, вы оба помогли друг другу, – заметила Этна. – Но вспомните вашу клятву, Эрмах, клятву, запрещающую открывать тайны Белого Дома и замка Гамелен.

– Я не нарушу ее, – заявил паж, – но, далее не нарушая, я смогу кое-что сказать рыцарю Эрнесту Кольмару.

– Нет, нет, вы не погубите меня, Эрмах! – вскричала Этна, молитвенно сложив руки. – Вы не захотите, чтобы я умерла от стыда в присутствии человека, которого люблю. Неужели ничто не может вас тронуть: ни слезы, ни просьбы?

– Одно условие… только одно, – пробормотал Эрмах, не спуская глаз с Этны.

– Какое же? – задрожала Этна, предугадывая ответ.

– Это условие, – повторил паж с ударением, приближаясь к Этне настолько, чтобы она почувствовала на своих щеках его жгучее дыхание, – это условие нетрудно угадать в женщине, находящейся в присутствии мужчины, ослепленного страстью и готовою отомстить, если он будет отвергнут.

– Да, понимаю, Эрмах, – сказала Этна, побледнев как смерть. В ее глазах появился зловещий блеск, губы сжались, точно она вдруг решилась на поступок, который могло внушить только одно отчаяние.

– Вы меня понимаете и соглашаетесь? – вскричал молодой человек, внезапно просияв от торжества и любви.

– Соглашаюсь, – подтвердила Этна ледяным тоном.

– Я вас люблю! – воскликнул Эрмах с каким-то безумием. – Я сделаюсь вашим рабом, я жизнь за вас отдам. Итак, в эту ночь, Этна… когда все заснут, вы придете, не правда ли? Но без гнева, без холодности, не как жертва…

– Не бойтесь, Эрмах, – сказала Этна, окинув его взглядом, в котором пажу померещилась вспышка страсти, – если я вынуждена уступить обстоятельствам, я сумею покориться моей участи!

– Благодарю, благодарю! – прошептал паж, поднося к губам руку Этны и выбегая из комнаты.

Этна неподвижно просидела несколько минут, стараясь вернуть спокойствие расстроенным лицу и мыслям, и когда она спустилась в залу, где подавали ужин, самый придирчивый наблюдатель не подметил бы следа бури, промчавшейся в ее душе.

Разговор между Этной и рыцарем почти исключительно касался мест, по которым они проезжали, но на другом конце стола царствовало абсолютное молчание. Эрмах был погружен в сладострастные размышления, диктуемые его воображением, Линда и Беатриче, узнавшие от пажа, каким образом исчезли Лионель и Конрад, вдали в глубокую меланхолию.

Едва ужин кончился, все встали и разошлись по своим комнатам.

Несмотря ка то что Эрнест Кольмар не отдыхал прошлую ночь, он спать не лег, а вместо того отворил окно и устремил взор в пространство, освещенное серебристыми лучами луны. Он стоял так более получаса, предаваясь самым различным мыслям. Более всего он сожалел о том, что вынужден покинуть Прагу, не узнав об участи своих пажей и не оказав помощь принцессе Елисавете. Подумав о принцессе, он вспомнил, что не успел расспросить Зрмаха об обитателях Белого Дома и о цели, к которой они стремились.

Еще он вспомнил, что баронесса Гамелен на улице в Праге рассказывала ему об удовольствиях и очаровании, царствующих в ее доме, и что Эрмах, умоляя вывести его из замка, говорил о нем, как о проклятом месте, к тому же Кольмар был убежден, что дом этот служит штаб-квартирою членам трибунала Бронзовой Статуи. Перечисленные обстоятельства внушили ему желание выяснить подробности, связанные с этим таинственным, а может быть, и преступным местом.

Поддавшись любопытству, Эрнест Кольмар тихо вышел из комнаты и осторожно, чтобы не тревожить никого, зашагал по неосвещенному коридору. Но, приблизившись к комнате, занимаемой Эрмахом, рыцарь удивился, заметив в полуотворенной двери свет. Он подошел к самому порогу и там внезапно замер.

Возле кровати, где Эрмаха, изнуренного дневной усталостью, несмотря на назначенное свидание, застиг сон, стояла Этна! Волосы ее, как золотистые волны, рассыпались по алебастровым плечам, в одной руке она держала лампу, освещающую ее смертельно бледное лицо.

Этна около минуты глядела на спящего пажа, потом рыцарь заметил, что с ее лицом произошла страшная перемена: холодная бледность сменилась выражением адского бешенства. Эрнест Кольмар почувствовал трепет во всем теле, и в ту же секунду рука Этны поднялась над кроватью и кинжал сверкнул, как молния, при свете лампы.

Оружие стремительно опустилось, с губ Эрнеста Кольмара сорвался крик ужаса, и он бросился в комнату.

Глава 51 Преданность в преступлении

Внезапное появление Эрнеста Кольмара произвело на Этну ужасное действие. Она не выронила лампу, рука, державшая ее, не пошевелилась, и другая рука не изменила положения, в котором нанесла удар. Этна не произнесла ни слова, ее полуоткрытые губы посинели, глаза лишились зловещего блеска, взор был неподвижен.