Тайное знание. Секреты западной эзотерической традиции - [39]

Как ни странно, но термин «катары» был впервые применен их критиками. Происхождение этого слова остается неясным, но часто высказывается предположение, что оно означает «чистые, очистившиеся». Катары называли себя «верующими», «христианами», а Совершенных – «добрыми христианами». Совершенные также именовались «добрыми людьми» или «друзьями Бога», подобно «праведным людям» у их предшественников ессеев. Название perfecti, Совершенный, происходит от латинского выражения hereticus perfectus – законченный еретик – так их называли преследователи в церкви. В основе катаризма лежал гностический дуализм, который можно найти в раннем зороастризме, сочинениях Пифагора, культах Митры, раннем христианстве и манихеизме[209]. Организацию катаров можно сравнить с друидической иерархией кельтов, самих друидов – с Совершенными, а трубадуров с друидическими бардами.

Лангедокское общество, в котором процветали катары, опередило свое время. Совместные действия буржуазии и феодального правительства лангедокской знати способствовали созданию общества умеренной демократии. Буржуазия, профессиональные законоведы и купцы получили поддержку со стороны вновь образованной группы квалифицированных рабочих, чье растущее влияние определялось помощью, которую они получали из мастерских, созданных Совершенными. Они способствовали развитию таких производств, как бумажное, текстильное, кожевенное, создавая новый класс квалифицированных рабочих, хорошо знакомых с катаризмом.

Религия катаров, возможно, была производной от ереси богомилов, процветавшей в X веке[210], поскольку были установлены некоторые незначительные связи между катарами и богомилами Константинополя, Малой Азии и Балкан. Торговые пути, связавшие Венецию и Геную с Византией после Крестовых походов, облегчили связь с Востоком. Таким образом, Крестовые походы, как это ни парадоксально, создали ситуацию, при которой новая ересь могла беспрепятственно поступать на Запад. Святой Бернар, столь активно призывавший к Крестовому походу на Святую землю, как мы увидим, потерпит неудачу в борьбе с катарской ересью. Церковь призовет новых проповедников, чтобы задушить своего быстро набирающего влияние конкурента.

Воинствующая папская нетерпимость и жестокость заставили катаров заплатить ужасающую цену и задержали Ренессанс еще на два столетия. Средствами, используемыми в этой поистине незабываемой демонстрации христианской любви, были Крестовый поход, или священная война, против братьев-христиан и создание организации, постыдная деятельность которой обессмертила ее имя, – святая инквизиция (Святой отдел расследований еретической греховности).

Она была создана и использовалась как официальное орудие по прямому указанию папства – и, конечно, от имени доброго и кроткого Иисуса! Реакцию папства можно было предвидеть, но вот жестокость оказалась непредвиденной. Объявив Крестовый поход против еретиков, папа римский попытался стереть все следы катарской религии из истории и памяти человечества.

Святой Бернар Клервоский одним из первых пытался бороться с религией катаров. Он был послан в Тулузу, чтобы доказать несостоятельность учения катарского монаха-еретика по имени Генрих, который проповедовал под покровительством графа Тулузского. В письме графу Бернар писал о сложившейся религиозной ситуации: «Церкви без конгрегаций, конгрегации без священников, священники без должного почтения и, наконец, христиане без Христа».

О Генрихе цистерцианский лидер написал, что «он упивается своей яростью, находясь в стаде Христовом»[211]. Однако, согласно свидетельству, Бернар говорил, что этим еретикам надо объяснять ошибочность их пути, а не действовать силой[212], поскольку он проникся духовностью этих так называемых еретиков. В отношении катаров Бернар сказал: «Конечно, для них нет никаких других христианских проповедей, кроме их собственных, но их помыслы и нравы чисты»[213]. Мало кто разделял подобную точку зрения. Духовенство в Льеже жаловалось папе, что эта ересь «переполнила разные области Франции. Они такие разные и их такое множество, что невозможно дать им одно название»[214]. Эти еретические сообщества описывались как антиклерикальные по сути, состоявшие из разного уровня слушателей и верующих со своей иерархией священников и прелатов.

Затем Рим направил к катарам проповедников во главе с малоизвестным испанским священником Домиником Гусманом[215]. Этот красноречивый, набожный человек тоже не смог убедить катаров, но он был более суров и решителен, чем его цистерцианский предшественник. В тщетной попытке напугать это заблудшее стадо Гусман высказал чрезвычайно пророческие слова: «На протяжении многих лет я нес вам слова мира, я проповедовал, я молил, я плакал. Но, как говорят простые люди в Испании, если благодеяние не помогает, нужна палка. Теперь мы призовем принцев и епископов против вас, и они, увы, соберут страны и народы, и многие погибнут от меча. Башни разрушатся, опрокинутся стены, и вас превратят в рабов. И сила будет господствовать там, где доброта потерпела неудачу»[216].

Его предупреждение не произвело никакого впечатление на катаров. Да и как могло быть иначе, когда услышавшие его не могли даже представить ужасающую перспективу, описанную Домиником? Возможно, некоторые из них знали, что в I веке папа Климент заявил, что ересь должна наказываться смертью. Кто-то, возможно, знал, что в 385 году за ересь был казнен Присциллиан вместе с одним из последователей. Все было известно о Крестовых походах против язычников, но кто же мог вообразить страшную действительность, скрывавшуюся за злобными словами испанского монаха? Несмотря на угрозы и ядовитые слова, реальность была такова, что Доминик Гусман был просто одним христианским священником, который произнес гневную тираду перед другими христианами. Катары не могли предположить, что этот человек примет непосредственное участие в деятельности инквизиции, чтобы полностью стереть следы их культуры и убеждений с помощью пыток, террора и горячих объятий пламени костра. Терпимые, добрые люди Лангедока жили в мире, согласии и любви. Слова испанского священника были не просто невероятны, а абсолютно чужды их культуре. Вскоре их просветили с помощью силы.